При воспоминаниях об их вчерашнем разговоре, стало не по себе. Она занавеску задёрнула, посмотрела на себя в зеркало, затем зевнула, почувствовав, что не выспалась. Утро никаких здравых мыслей не принесло, как жить дальше — до сих пор было не ясно.

Куда муж отправился в такую рань, Настя не знала. Правда, он ушёл, в чём был, значит, недалеко отправился. Почему-то волновалась из-за его ухода, хотя и понимала, что встречи с ним боится, не знает, как в глаза ему смотреть, без конца гадает, что он ей скажет и как посмотрит. А Серёжки не было достаточно долго. Настя успела принять душ, постель убрать, зашла в комнату, где муж ночевал, в сомнении посмотрела на разобранный диван, но потом просто вышла из комнаты, не тронула его постель. Не зная, на что отвлечься, начала готовить завтрак. И всё в окно поглядывала. А то на часы. В окно, на часы, снова в окно.

Да что же она так переживает-то?

Хотя ей и казалось, что она в окно почти неотрывно смотрит, каждую свободную секунду, но появление мужа всё равно умудрилась пропустить. Неожиданно услышала, как он в квартиру вошёл, и с кухни выглянула. Взглянула с тревогой.

— Ты где был?

Сергей кроссовки снял, оглянулся через плечо.

— В магазин ходил.

Услышав это, Насте сразу стало неудобно за своё волнение. Кивнула и снова на кухню ушла.

— Завтрак?

— Да. Кофе налить?

— Угу.

Маркелов поставил пакет с покупками на стул, достал купленную газету и за стол сел. Настя накрывала к завтраку, расставляла тарелки, и на мужа поглядывала, не понимала, что у него на уме. С виду абсолютно спокоен, словно это не он вчера орал на неё, высказывая все обиды, что накопились в нём за десять лет их брака. Поставила перед ним чашку с кофе, гренки разложила по тарелкам, и села. Вспомнила, что вилки забыла, вскочила, а когда вернулась обратно к столу, увидела, как муж кладёт сахар в чашки с кофе. Сначала ей, потом себе, а сам глазами в газету косит. На стул опустилась, чувствуя полное бессилие. Очень старалась с Серёжкой взглядом не встречаться, боясь, что расплачется. Помешивала ложкой в чашке с кофе, потом взяла у мужа крайние газетные полосы. Он всегда их ей отдавал — гороскопы, тесты, статьи психолога, о каких-то сложных семейных ситуациях, а иногда и истории из жизни печатали, о любви и нежданных встречах. Серёжку всё это не интересовало, а Настя любила иногда отвлечься за завтраком. И сейчас уткнулась в газету, так было спокойнее.

— Ольгу сейчас видел, — сказал вдруг Маркелов.

Настя глаза на него подняла. Осторожно переспросила:

— Да?

Он кивнул.

— В магазине, она работает.

— И что?

— Да ничего. Сказал «привет», она улыбнулась. Типа.

— Как это?

— Ну, я бы не назвал её улыбку радушной.

— Ну и ладно…

— Конечно. Но ты бы с ней поговорила.

Настя застыла, не донеся чашку до рта.

— Я? Зачем?

— Затем. — Он посмотрел на неё в упор. — Насть, ты ведь не успокоишься. Так будешь думать об этом. Поговори с ней перед отъездом.

— Серёж, она не будет меня слушать.

— А ты ей выбора не оставляй.

— И что я ей скажу?

— Всё, что хочешь. Всё, что наболело. Выскажи и всё.

Головой покачала.

— Не знаю.

— Думай быстрее. Я сегодня сам встречусь с покупателем, кое-что обсудим, и, надеюсь, послезавтра сможем уехать.