— Я помню, как мы здесь с тобой любовью занимались. Потом Вика появилась.

— Да, ты тогда была очень смелой девушкой.

— Я просила тебя быть поосторожнее.

Маркелов лишь хмыкнул.

— Хорошо тебе говорить. — Провёл пальцем по её щеке. — Ты не хочешь продавать квартиру?

— Я не знаю, — честно ответила она. — Здесь столько воспоминаний. Вот, например Вика. А с другой стороны, воспоминания ведь не в самой квартире, а в нас. Да?

— Да.

Настя прижалась к нему, зажмурилась сильно, потом кивнула.

— Всё правильно. И дом уже не здесь. Я завтра всё подпишу.

Он ещё раз провёл по её волосам рукой.

— Спи, солнце.

Настя кивнула, глаза послушно закрыла, стараясь не думать о том, что завтра она уедет из этой квартиры навсегда. Хотя, не из квартиры, из своего детства.

Свой чай с молоком Настя всё-таки получила, в постель, как Маркелов и обещал, правда, утром. Серёжка ненавидел завтраки в постель, считал это глупым — есть в постели, не успев, как следует проснуться, глаза открыть. Но иногда хотелось побаловать жену, он дожидался, пока она проснётся, и приносил чай или кофе, но никакой романтики в этом не было. Забота — да, желание сделать приятно, но приятно, это когда две чашки с чаем, а не одна, два бутерброда на тарелке и утренний поцелуй в щёку. И этим утром устроились вместе в постели, Настя одеяло на груди придерживала, пила чай маленькими глотками, щурилась от удовольствия и смотрела, как Серёжка жуёт уже второй бутерброд, который ей предназначался. Маркелов выглядел воодушевлённым, и снова принялся рассуждать об отпуске. Настя слушала, но сама никак не могла проникнуться его стремлением уехать подальше, туда, где море и тёплый песок. Этим утром её другое беспокоило. Вот завтра или через пару дней, когда она проснётся дома, в своей постели, по сторонам оглядится, вернётся к своим обычным делам, то, возможно, и захочется в отпуск. А пока… пока она ещё здесь.

— Поедем после обеда? — осторожно поинтересовался муж после ухода Дорникова.

Все нужные бумаги были подписаны, договорённости достигнуты и обещания получены. Настя, поставив подписи, почти сразу мужчин оставила, ушла в комнату, и вот уже некоторое время стояла у окна, смотрела во двор. На детскую площадку, на старые качели, на заросли сирени и заветную лавочку рядом с ними.

— Настя. Всё в порядке?

— Да. Он ушёл?

— Ушёл. — Сергей подошёл, положил руки ей на плечи, поцеловал в затылок. — Настён, не грусти.

— Я не грущу. — Она выпрямилась. — Ты оставшиеся вещи сам соберёшь?

— Соберу, конечно. Давай в ресторан заедем, пообедаем.

С готовностью кивнула.

— Заедем, Серёж, обязательно заедем. Только мне нужно…

— Что? — Он насторожился.

Настя повернулась к нему.

— Ты же сам говорил. Мне нужно с ней поговорить. Я не знаю, что из этого получится, но я пойду.

Он смотрел ей в лицо, прищурился, раздумывая, но, в конце концов, кивнул.

— Хорошо, иди.

Она нервно усмехнулась.

— А ты не посоветуешь мне, что ей сказать?

— Ты и сама знаешь. Просто скажи то, что в тебе сидит столько лет.

Настя облизала губы.

— Хорошо, я попробую. — Рукой по груди мужа провела. — А потом поедем.

— Потом поедем, — согласился он.

Настя пока шла до Ольгиного подъезда, всё задавалась вопросом: зачем она к ней идёт. Желание поговорить с бывшей подругой было, но что сказать, она не знала.