Листоноши и профессор собрались возле бьющейся в конвульсиях твари и с отвращением смотрели на кожистые крылья с перепонками (размах этих крыльев был — метра два, не меньше), противной, похожей на свиную, мордой и трубчатыми ушами-локаторами. Клыки у твари были сантиметров по десять длиной.

—  Ого! — сказала Бандеролька. — Откуда он днем?

—  Ходили слухи, — сообщил Штемпель, — что в Советском этих тварей — целая колония. А нам туда ехать. Ох, чует мое сердце, добром это не кончится. Может, в объезд? Представляешь, сотни две таких гадов, пикирующих с неба?

—  Нет, — покачал головой Пошта. — В объезд — время потеряем. Попробуем пробраться через Советский по-тихому, не разбудив нетопырей.

—  Это как? Машина — не конь, ей копыта тряпками не обмотаешь. Перебудим мышек — и они нас сожрут.

—  А мы их всех убьем! — запальчиво выкрикнул Костя. — Вон как я этого!

—  Боюсь, что сделать это будет не так-то просто... — пробормотал Кайсанбек Аланович. — Если они будут драться за потомство и свою территорию, то драться будут до последнего. Законы природы в этом смысле распространяются и на мутантов.

—Пацан-то молодец, — вполголоса сообщил Поште Телеграф. — Не растерялся, не промахнулся. Горяч, конечно, но это нормально в его годы. Может, с собой возьмем? Как талисман экспедиции.

Пошта вздохнул. К черту такие талисманы. Сначала выбраться в экспедицию впопыхах, даже толком не собравшись. Потом потерять пару часов на возврат Кости в любящие руки дяди Контейнера.

Потом — вляпаться в колонию нетопырей в Советском либо потерять часов десять на объезд.

Да что ж это такое! Вот уж, ей-богу, экспедиция не задалась.

—  Поехали, — решил Пошта. — Поедем напрямик, через Советский. На малых оборотах, тихонько-тихонько. Костя с нами, но слушаться меня во всем: скажу прыгать, будешь прыгать, скажу падать — сразу падай, понял?

—  Понял! — расцвел Костя, подобрал бумеранг и воинственно заткнул его за пояс.

—  И не радуйся раньше времени, — сказал ему Пошта. — У нас просто нет времени возвращать тебя в Джанкой. Доберемся до Феодосии, найдем там листонош — и отправлю тебя домой заказным письмом. Или двумя, если будешь плохо себя вести, понял?

Костя кивнул.

—  Если разбудим нетопырей, — продолжал инструктаж Пошта, — в бой не вступать, профессор правильно сказал — им отступать некуда, полный газ и идем на прорыв. Главное — не потерять друг друга. Но до заката еще далеко, а летучие мышки — твари ночные, пока крепко спят, есть шанс проскочить. Поэтому — по машинам и в путь!

—  Не нравится мне это, — пробурчал Штемпель. — Нехорошее у меня предчувствие.

—  Ничего не могу с этим поделать, — пожал плечами Пошта. — Ехать-то надо!

* * *

Уже на подступах к Советскому начало темнеть.

—  Нехорошо, — сказал Пошта. — Ой как нехорошо!

—  Погоди причитать, прорвемся, — обнадежил его Телеграф. — Если колония большая, то гнездиться они должны где-то в центре, а мы — огородами, по окраинам, тихонечко-тихонечко.

По машинам листоноши распределились следующим образом: Пошта, Телеграф и заяц-Костя ехали в «Мародере», Штемпель, Бандеролька и Кайсанбек Аланович — в «Тигре». Пошта сидел за рулем, Телеграф — на пулемете, Костя старался не отсвечивать лишний раз и не напоминать о себе, нервно поглаживая бумеранг.

Небо над горизонтом стремительно темнело, наливалось синевой. Черной громадой маячили предгорья — заканчивалась степь, начинались крымские горы с их обманчиво пологими склонами и громадными плоскогорьями-яйлами.