У Николая Ивановича отлегло от сердца: если Шамрай так сказал, значит, все вопросы будут непременно решены и победу на аукционе можно считать обеспеченной.

— А вообще какая каша варится в сфере бизнеса? — с иронией спросил Владислав, промокая салфеткой усы.

Рыжов задумался, прежде чем ответить: что на уме у приятеля? Вряд ли он не имеет никакого представления, как идут дела у бизнесменов, как работают банки и валютная биржа. Значит, хочет знать, как обстоят дела у самого Николая Ивановича?

— Трудно работать, — честно признался он. — Налоговая политика сам знаешь какая… Да и криминальный элемент не сахар! Но, главное, нет стабильности. Понимаешь? Сегодня одно, завтра другое, в законодательстве неразбериха, и везде надо дать, подмазать, отмазаться. То от одних, то от других. Того и гляди влетишь в неприятную историю. Надоело! Уехал бы отсюда к чертовой матери, но в эмиграцию, как и в рай, все деньги не унесешь…

Шамрай согласно кивал, жадно поглощая бифштекс, у Рыжова аппетит пропал, и он вяло ковырял вилкой нежное и хорошо прожаренное мясо.

— Насчет стабильности ты, к сожалению, прав, — подтвердил Владислав.

— Еще бы нет, — грустно улыбнулся Николай Иванович.

— Однако умные люди находят выход, — Шамрай остро взглянул прямо в глаза приятеля. — Понимаешь? Находят выход и, наплевав на все, создают стабильность собственными руками. Естественно, с помощью хороших, надежных друзей и их связей.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Рыжов. Владислав явно на что-то намекал, но уж слишком туманно.

— Можно сменить климат, как любят выражаться на Западе, — тихо ответил Шамрай.

— Я не очень понимаю.

— Тогда доедай пирожные, допивай чай, и пойдем прогуляемся на свежем воздухе. Погода отличная, побродим чуток по старым переулочкам.

— Мне придется сдать пропуск, — напомнил Рыжов. — А как с аукционом?

— Пропуск тебе сегодня больше не понадобится, — засмеялся Владислав.

Рыжов незаметно положил на край стола конверт с данными относительно аукциона недвижимости, и Шамрай спрятал его в боковой карман пиджака.

Выйдя из столовой, спустились вниз. Николай Иванович на выходе отдал охраннику пропуск, и через секунду они оказались на улице, где ласково пригревало солнце. Владислав увлек приятеля в тихий переулок.

— Так что ты имел в виду? Ну, насчет климата? — напомнил Рыжов.

— Убраться отсюда, — прикуривая сигарету, буркнул Шамрай.

— Убраться? Эмигрировать?

— Вот именно. Мир широк, и умный человек всегда сумеет найти достойное место. И чем скорее, тем лучше.

Рыжов замолчал, осмысливая услышанное. Получалось, приятель поддерживает практически созревшую у него идею и вроде бы даже намекает, что стоит поторопиться? Почему?

— Ты опасаешься резкой смены политического курса? Реставрации социализма? — спросил он. — Тебе там, сверху, виднее, что к чему. Неужели к власти вновь могут прийти коммунисты? И тогда…

— Могут, не могут… — Шамрай зло сплюнул. — Что я, бабка-угадка? В конце концов мы все здесь бывшие большевики. Или забыл, как ты заведовал идеологией в райкоме? А кто ты теперь? Но дело не в этом, а в том, что любые шараханья неизбежно приведут к поискам козлов отпущения. У нас всегда так было! Неужели есть желание стать одним из них?

Похлопав по карманам, Николай Иванович нашел пачку сигарет и закурил. Ничего себе, поворот в разговоре! Честно признаться, подобного он никак не ожидал и теперь пребывал в некоторой растерянности.