Удивительно, но тощий незнакомец сумел ее заинтересовать. Она хотела впустить его в дом и послушать его игру. Оценить, как флейта сочетается с ее басовыми партиями. Она знала, что некоторые скандальные инди-группы так уже делали: My Bloody Valentine использовали флейту. Результат оставил ее равнодушной – как и весь жанр в целом, – но сама идея не была невероятной. Наташа поняла, что заинтригована.

Но она вовсе не собиралась сдаваться. Ее жесткость была всем известна. Наташа не привыкла чувствовать себя обезоруженной. Сработали защитные системы.

– Слушайте, – медленно сказала она, – я не понимаю, почему вы считаете себя способным судить о моих треках. И зачем мне с вами играть?

– Попробуйте, – сказал он, и лицо его снова изменилось. Угол рта изогнулся в ухмылке, глаза сделались бесстрастными.

Наташа вдруг разозлилась на нахального ботана из музыкальной школы, хотя всего мгновение назад была им очарована. Она поднялась на цыпочки, чтобы оказаться вровень с ним, приподняла бровь и сказала:

– Нет.

И захлопнула дверь.

Наташа поднялась по лестнице. Окно оставалось открытым. Она встала рядом, глядя на улицу и стараясь, чтобы ее нельзя было заметить снаружи. Человек ушел. Она вернулась к синтезатору и улыбнулась.

«Ну что, чудила, – подумала она, – посмотрим, что ты там умеешь».

Она немного уменьшила громкость и вытащила из своей коллекции новый ритм. На этот раз барабаны загрохотали, словно из ниоткуда. Бас ворвался чуть позже, дополняя и оформляя звуки снейр-барабана фанковыми аккордами. Она добавила несколько криков, обрывков медных духовых, закольцевала трубу. Верхние частоты звучали приглушенно. Она звала человека за окном, задавая ему ритм.

Фраза повторилась один раз, второй. И тут, медленно поднимаясь вверх, с улицы послышалась тонкая мелодия, которая следовала за ритмом ее музыки, преображая ее, немного изменяясь на каждом витке. Он стоял под окном, прижимая поспешно собранную флейту к губам.

Наташа улыбнулась. Он доказал, что имеет право на самоуверенность. Иначе она была бы страшно разочарована.

Она убрала все лишнее, оставив только ритмический узор, и закольцевала его. Теперь она стояла и слушала. Флейта порхала над барабанами, дразнила их, едва прикасаясь, и тут же превращалась в цепочку стакатто. Она зависала между барабанами и басом, то завывая сиреной, то запинаясь морзянкой.

Наташу, конечно, это не потрясло. Но, по крайней мере, впечатлило.

Она закрыла глаза. Звуки флейты взлетали и ныряли, облекали плотью скелет ее ритма так, как ей самой никогда не удавалось. В этой музыке кипела нервная жизнь, сверкала, оживляя бас, танцуя с мертвым ритмом. Обещала что-то.

Наташа кивала. Ей хотелось слушать и слушать, хотелось напоить свою музыку этой флейтой. Она сардонически улыбнулась. Значит, придется признать поражение. Пока он вел себя прилично, не глядя на нее так, как будто знает о ней все, она согласна была признаться, что хочет слушать его еще и еще.

Наташа тихо спустилась по лестнице и открыла дверь. Он стоял в нескольких футах от нее, прижимая флейту к губам и глядя на ее окно. Увидев ее, он остановился и опустил руки. Ни тени улыбки. Тревожный взгляд.

Она наклонила голову и искоса взглянула на него. Он ждал.

– Ладно, беру. – Он наконец улыбнулся. – Я Наташа. – Она ткнула себя пальцем в грудь.

– Пит, – сказал он.

Наташа посторонилась, пропуская Пита.

Глава 6

Фабиан снова набрал номер Наташи. Занято. Он выругался и бросил трубку. Развернулся и двинулся неизвестно куда. Он поговорил со всеми знакомыми Савла, кроме Наташи, а ведь Наташа была важнее всего.

Фабиан не сплетничал.