Когда правительство наконец ввело во всей стране режим чрезвычайного положения и Колин с женой и Бет перебрались в бывшую тюрьму на Крысином острове, Колин рассказал, что он по своим каналам узнал кое что о Брэде. Сын Колина Лоува стал лидером преступной группировки, называвшей себя «Хаос».

– Зачем ему кого то грабить? – сокрушался Колин. – Попросил бы у меня – и получил все, что душа пожелает.

– Может, его душа как раз этого и желает, – предположил я, – показать тебе, что он и сам справится, что не просто способен выжить в такую эпоху без твоей помощи, но и победит тебя, станет во главе. Сравняется с тобой.

– Хм, – Колин посмотрел на меня, – то есть, по твоему, это не оттого, что ему все это нравится?

– Что именно нравится?

– Хаос. Грабить… Разрушать.

– Не знаю, – ответил я.

Я говорил правду.

Мир вокруг рушился, а мы с Хейди и Эми пытались вести обычную жизнь в Даунтауне.

Мы с Хейди познакомились, когда учились на юридическом, и все сразу завертелось. Нам понадобилось два вечера, чтобы понять, что мы созданы друг для друга, и два года – чтобы удостовериться, что мы не ошиблись. Так что раздумывали мы недолго. Мы поженились, и через три года на свет появилась Эми. Нам хотелось и еще детей, но прошло четырнадцать лет, прежде чем родился кроха Сэм – скоро ему четыре.

Когда на планете свирепствовал вирус и в городе объявили режим изоляции, компания, где работала Хейди, обанкротилась, и Хейди поняла, что работу найти будет сложно: безработица подскочила с пяти до тридцати процентов, а экономический кризис достиг того состояния, которое знатоки называют критической массой, – иначе говоря, нисходящая спираль стала раскручивать сама себя. Потом, после пандемии, когда люди снова смогли общаться, не боясь заразы, Хейди открыла адвокатскую практику для малоимущих. Работала она, сидя дома на кухне, а платили ей, разумеется, лишь время от времени. К счастью, деньги для нашей семьи не представляли особой проблемы. Когда правление «Лоув инк.» прямо перед пандемией согласилось продать компанию крупнейшему в стране телекоммуникационному концерну, это означало, что ни мне, ни остальным акционерам остаток жизни вообще работать не потребуется. Я уволился и несколько недель прикидывал, как мне дальше распорядиться собственной жизнью. За это время успела разразиться пандемия, решившая все не только за меня, но и за всех остальных на этой планете.

Поэтому я совершил самый осмысленный поступок из всех на тот момент возможных: стал помогать Хейди оказывать помощь другим.

С того дня у нас в доме не только кухня, но и гостиная с библиотекой превратились в нечто вроде кризисного центра для отверженных душ с причудливыми судьбами. Но потом правовая система тоже затрещала по швам. Хотя правительство, парламент и суды в какой то степени продолжали свое существование, теперь все стало вопросом времени: надолго ли у полиции хватит сил защищать закон и порядок, судебной системе – обеспечивать охрану и проживание заключенных, даже армия – сколько еще она сможет нас защищать? Парламент предоставил военной элите расширенные полномочия для защиты права собственности или по крайней мере государственной собственности, и в другое время этот шаг мог бы подтолкнуть группу военных лидеров к захвату власти. Как ни крути, но хунта – если следовать общественной философии «Левиафана» – лучше анархии. Однако и этого не произошло. Вместо этого солдаты и офицеры стали наемными охранниками богачей, начав зарабатывать впятеро больше против того, что получали на профессиональной военной службе.

А мы – те, кто к богачам не относился, – принялись готовиться защищать то, что принадлежит нам.