Однако сегодня утром Николя овладело дурное предчувствие. Омерзительное ощущение, не имевшее ничего общего с остатками дурного сна или началом опьянения. Какая-то неопределенная угроза, которую он пытался прогнать, глотнув водки.

В конце концов он всегда доходил до работы, маленький ежедневный театр забавлял его по-прежнему. Этот маскарад должен был вскоре закончится, но он предпочитал, чтобы решение пришло сверху. А пока он перешел все границы, как ребенок, который пытается понять пределы своей власти. Николя видел, что зашел слишком далеко, он чувствовал, как все еле сдерживаются в его присутствии.

— На совещании в художественном отделе ждут только вас.

— Спасибо, Мюриэль.

Он зашел в свой кабинет, первым делом выдвинул самый нижний ящик стола, чтобы удостовериться, что еще осталось чем наполнить фляжку — бутылка «Выборовой» оказалась едва початой. Усталость исчезла с хорошим глотком, освободившим голову, потом руки, наконец ноги. Он выпил еще, готовясь к еженедельному пятничному совещанию, беспечно пересек коридор и зашел в мастерскую, где все его ждали, рассевшись вокруг длинного стола на подмостках.

— Николя, у тебя усталый вид, — заметила Сесиль.

— Усталый? Ты абсолютно уверена, что хотела употребить именно это слово? Ты не собиралась сказать «депрессивный» или «пьяный»?

— …

— Не важно, начинаем сеанс стенаний. Кто первый?

— …

— Я здесь именно для этого, разве нет?

— Николя, тебе, вероятно, стоит отдохнуть. В последние недели мы работали с невероятным напряжением.

— Да что вы все вообще знаете о напряжении? Вот ты, Валери, проводишь большую часть дня, чертя линии и выбирая шрифт, если за тебя это не делает компьютер. Для тебя, Жан-Жан, целая трагедия — исчезновение твоего «Ротлинга», когда я одолжил его у тебя последний раз, у тебя было такое лицо, будто твоей младшей сестренке вспороли живот. А ты, Веро, заслуживаешь специального названия за твой идиотский лексикон — все эти твои отпуска, чтобы «снять напряжение», обеденные «брейки» и «брифинги» у автомата с кофе. А «потуги» Сесиль в состоянии постоянной паники, потому что она может работать только в «дедлайн»? А Бернардо, который не в состоянии поделить двузначное число без своего IBM PC, а Мари-Поль — королева Интернета, факса и мобильных телефонов, всегда готовая «общаться», что значит: «Алло, ты где? Я могу тебе перезвонить?»

— …

— …

— …

— Все было бы не так страшно, если бы вы не тратили время — мое время! — на бесконечные жалобы. Может, вы медленно гниете на заводе и не проживете и трех недель на пенсии? Вы хотите поговорить о безработице и следующими за ней несчастьями?

— Что значат все эти обвинения? — спросил Бернардо.

— Что было бы, если бы все так рассуждали! — добавила Сесиль.

— Вас просят не рассуждать, а перестать слушать самих себя целыми днями. Я не для себя это говорю, и даже не для пользы работы, даже не для пользы отдела или «Группы». В конце концов, что мы делаем весь год? Мы разрисовываем всякие глупости, красим их, чтобы они понравились потребителям, — логотипчик там, брошюрка сям. Всем наплевать, но нам это дает средства к существованию. Так что говорю я вам все это только ради вас самих, потому что если вы воспринимаете происходящее здесь настолько всерьез, то вы плохо кончите.