* * *

Косолапов быстро, почти бегом поднимался к дому по крутому, заросшему скользкой, выкошенной травой берегу. Арсений батей аж залюбовался! Лишившись любимого пивка, батя не только скинул вес, но и помолодел как будто. С боков убрались тугие «спасательные круги», живот втянулся, щеки подобрались. Папка взбирался на крутояр как рассвирепевший буйвол, как медведь, которому соперник или тупой охотник встретился! Мышцы на спине бугрились под полосатой, военно-морской майкой не хуже чем у бодибилдера. На мощном бицепсе синела грозная наколка — «ВДВ».

Дядя Боря карабкался в том же темпе, с тем же медвежьим выражением лица, но бородатый батя выглядел куда страшнее. Лицо как знак на высоковольтной линии — попробуй тронь! испепелю любого!!

— Все живы, все в порядке?!

Как будто им по телефону не доложили, что все живы, все в порядке.

Родители. Что с них возьмешь?

Завьялов тащил по косогору тяжелую, кое-как смотанную сеть. С уловом рыбаки не церемонились, не жадничали. Избавляясь от лишней тяжести, выпустили пойманную рыбу обратно в реку. Отличный японский мотор и так надрывался, спешно поднимая вверх по течению легкую плоскодонную казанку.

Едва над косогором показалась крыша со спутниковой тарелкой и панелями фотоэлементов, Завянь увидел слегка приподнявшуюся головку дочери…

Черт! Марья держит круговую оборону! Удобная плоская крыша как раз и была предусмотрена для этих целей. Но видеть дочь, разлегшуюся на крыше с автоматом — мука мученическая для любого папы!

Борис негромко выругался, стиснул зубы. Черт знает, что за дрянь! Все только-только устаканилось, пошло порядком — чинно, гладко, дружно… Дети сблизились, прекратили глупое, подростковое соперничество — стали единой командой! Арсений, вроде как, больше не коситься на папу и Ирму-Миранду… А ведь еще недавно Борис всерьез переживал, что эту тему невозможно разрулить… Парень дико, до стиснутых кулаков и мокрых глаз взревновал отца! Пешком и в одиночку собрался маму из больницы вызволять, привезти и поставить перед папкой как живой укор.

Но зря он психовал. Ведь дело-то обыкновенное. С Колей и Ирмой-Мирандой случилась типичная история мужчины и женщины, очутившихся в жестко ограниченных условиях. В какой-то момент между Косым и Ирмой-Мирандой проскочила искра. Пошло, поехало. Колян пытался скрыть от сына возникающий роман, ходил виноватый (но с идиотской счастливой улыбкой на бородатой роже!)… Ирма-Миранда ланитами пылала, что твоя юная Джульетта!

Такое разве утаишь? От парочки искры ромашковыми лепестками во все стороны летели! воздух любовными флюидами, как запахом цветов переполнялся! Лихо закрутившийся роман почувствовал не только мальчик телепат, Марья и Тоня тихонько в кулаки прыскали, когда Колян и Ирма-Миранда б е з р а з л и ч н о отправлялись в лес — один «датчики движения проверить», другая «хвороста пособирать». Зоя тайком и одобрительно посмеивалась. Завянь, по правде говоря, так и не понял, кем увлекся старый друг — Мирандой или Ирмой? как он воспринимает свою женщину — пришелицей из будущего или современницей?

Загадка. О подобных щепетильных тонкостях и в лоб не спросишь: «Ты, Коля, с кем спишь? С обеими или по очереди?.. Кто, типа, лучше?»

Борис и Зоя деликатно «ничего не замечали».

С Арсением сложнее. Когда между отцом и Ирмой-Мирандой искра проскочила, мальчишке лишь тринадцать лет исполнилось — опасный в этом смысле возраст.