Радовался встрече — жутко! Борис Завьялов был для Константиновича более чем родственник. Одиннадцать лет назад мужики изнутри, доподлинно узнали друг о друге все, что от обычного общения сокрыто. На несколько безумных дней Завьялов и Потапов объединились в одном теле: сражались и влюблялись одним сердцем, отвешивали тумаки совместно, порой с ума сходили по очереди либо вместе.

Такое не забыть. Не вычеркнуть. Иногда и генералу, и Завянь казалось, что связь их до сих пор не прервана: по малейшему движению ресниц, зрачков мужики понимали и чувствовали друг друга, без слов угадывали мысли, опережая разговор кивками и усмешками. Не знающая об их с о в м е с т н о м прошлом, Ольга Александровна поражалась:

— Не знала бы, что вы не родственники, подумала — вы дедушка и внук, прожившие вместе всю сознательную жизнь! Только исконно близкие души могут общаться вздохами и междометиями.

…Лев Константинович налил себе кружку чая с молоком и ложкой меда, лег в кровать и, вынув закладку, раскрыл книгу военных мемуаров. На остаток вечера его ожидало приятное, тишайшее пенсионерское развлечение: десятка три, четыре увлекательных страниц на сон грядущий.

Потапов толком не успел вчитаться, как на тумбе завибрировал и зазвенел мобильный телефон. Весьма удивленный неурочным звонком, Лев Константинович дотянулся до трубки, глянул на высветившее на дисплее имя…

— Привет, Бориска, что так поздно?! Надеюсь ничего…

— Лев Константинович, — не дослушав, перебил Завьялов, — еще не спишь?

— Нет, почитать улегся.

— Жди, еду от Максимовича. Нам надо поговорить.

— А-а-а…

Из трубки уже неслись короткие гудки, Борис нажал на клавишу отбоя.

Вечер, как говориться, переставал быть томным. Генерал-майор прикинул расстояние от особняка Карповых до дачи, лежа выпил несколько глотков поостывшего чая, встал и пошел готовить стол. Если не гостю, так себе перекусить понадобится — разговор, судя по тону Бориса, предстоял серьезный, возможно на всю ночь.

Завянь приехал крайне быстро, живущий в ладу с внутренним секундомером Потапов только к воротам на участок подходил, а по дорожке с той стороны забора уже шуршали шины автомобиля Бори.

Спорткар Завьялова привычно проскочил до гаража, Льву Константиновичу показалось, что ноги Бориса высунулись из салона практически на ходу. Сам он только что не вывалился из-за руля…

У генерала нехорошо засвербело в подложечке: бледное лицо родственника — собиравшегося сегодня славно напиться с друзьями в честь встречи! — обещало паршивые известия.

Мужчины молча обнялись. Лев Константинович на секундочку поморщился — от Завьялова, никогда не садящегося выпившим за руль, ощутимо коньячком тянуло! — но делать замечаний, ворчать по стариковски не стал и не полез с расспросами. Дал Боре отдышаться, в себя придти после сумасшедшей гонки по МКАДу.

— Отлично выглядишь, Лев Константинович, — сумрачно проговорил Завянь.

— Твоими молитвами, Борис Михайлович, — дежурно отозвался генерал.

Фраза была не только дежурной и обкатанной, она по сути говорилась. Когда-то, «залетев» в пенсионера, Борис выступил его «омолодителем». Путешественник Иннокентий Капустин выдал предкам тайну будущего: через много лет потомки начнут использовать практику не хирургического либо медикаментозного, а интеллектуального омоложения — в стариков-носителей станут подселять активных молодых людей, подстегивая изнутри метаболизм и гормональный фон. По словам Капустина такие старички оживали прямо-таки на глазах, скидывали лет по двадцать, подпитываясь, наполняясь юношескими силами.