Том обдумал ее слова, а когда заговорил, его голос был спокойным:

– Маловероятно. – Он подтолкнул к ней конверт, постучав пальцем по адресу.

– Да, но…

– Никаких «но», Лин. Мы задолжали за отопление, а до того, как заплатим им, должны внести деньги за твою «Мастеркард». Или мы ее лишимся.

– Да, но…

– Лишившись кредитной карты, мы потеряем кредитный рейтинг. – По-прежнему никаких гавок-тявок. Спокойно и здраво. Убеждая. Питу казалось, будто раньше отец метался в бреду от высокой температуры, а теперь она спала. Том даже улыбнулся. Улыбнулся и взял Линду за руку. – Так вышло, что сейчас у нас остался только твой кредитный рейтинг, и мы должны его беречь. А кроме того, Тина, возможно, права, и у меня появилась волшебница-крестная.

Нет, подумал Пит, у тебя появился волшебник-сын.

– Подождите! – воскликнула Тина. – Я знаю, откуда они взялись!

Они повернулись к ней. Пита внезапно прошиб пот. Но она не могла узнать. Как? Правда, он по глупости ляпнул насчет зарытого сокровища…

– Откуда, милая? – спросила Линда.

– От этого Резервного фонда. Наверное, они получили деньги и теперь рассылают их.

Пит беззвучно выдохнул, только сейчас осознав, что какое-то время не дышал.

Том потрепал дочь по волосам.

– Они не рассылают наличные, тыковка. Они бы прислали чек. И кучу бланков для заполнения.

Пит направился к плите:

– Я хочу какао. Кто-нибудь еще хочет?

Как выяснилось, хотели все.

Цена почтовой марки поднялась, но сумма не менялась. Примерно шесть дополнительных тысяч долларов в год. Деньги не слишком большие, но не облагаемые налогом, и их хватало для того, чтобы семья Зауберсов не утонула в долгах.

Детям строго-настрого запретили говорить кому-либо об этих конвертах.

– Тина не сможет держать язык за зубами, – как-то вечером сказала Линда Тому. – Ты это знаешь, да? Обязательно скажет своей идиотке подруге, а та растрезвонит всем вокруг.

Однако Тина хранила секрет, отчасти потому, что ее брат, которого она боготворила, пригрозил ей, что она больше не переступит порога его комнаты, если проболтается, но преимущественно потому, что помнила гавки-тявки.

Пит хранил конверты с деньгами в затянутой паутиной полости за расшатавшимся плинтусом в своем стенном шкафу. Раз в четыре недели или около того доставал пятьсот долларов и клал в рюкзак вместе с конвертом с напечатанным адресом. Он заготовил несколько десятков в школе, в классе обучения делопроизводству. Однажды заглянул туда после волейбольного матча, когда класс пустовал.

Он использовал различные почтовые ящики, отсылая письма мистеру Томасу Зауберсу, проживающему в доме двадцать три по Сикомор-стрит, осмотрительно и изощренно, будто матерый преступник, хотя и занимался благородным делом. Он постоянно боялся, что мать его разоблачит, начнет возражать (возможно, резко), и все вернется на круги своя. Даже сейчас ситуация была далека от идеала, изредка случались гавки-тявки, но Пит полагал, что идеально дела шли только у семей из сериалов, которые показывали по каналу «Ник эт найт».