Компетентным германским органам нечего добавить к этой констатации… Не будем предвосхищать дальнейших признаний наших врагов и констатируем лишь следующее. Германская военная промышленность не только делала упор на конструирование ракет ФАУ-2, но уже широко развернула их производство на многочисленных предприятиях, находящихся в безопасных местах. Давно миновал тот день, когда ответственный за применение ФАУ-2 командир мог доложить имперскому министру вооружения и военной промышленности Альберту Шпееру о запуске тысячной ракеты. Предусмотрительно было оборудовано такое количество пусковых установок, что обстрел Англии ракетами ФАУ-2 будет неудержимо продолжаться до тех пор, пока весь мир не убедится в эффективности этого нового германского оружия дальнего действия. Пусть же Англия ломает себе голову над тем, как долго придется ей подвергаться обстрелу ракетными снарядами, точности попадания и производству которых она не в силах помешать».

Енихе отложил газету.

— Ну как, Енихе, вы заинтригованы? Вы чувствуете, что я действую, как автор детективного романа? Сначала расставляю приманки, сообщаю факты, имена людей, на первый взгляд не связанные между собой, вызываю у слушателя, уже разбираемого любопытством, вопрос «что же дальше?», подогреваю это любопытство на протяжении определенного времени и наконец ставлю точки над i.

— Почему вы не пишете детективных романов?

— Не хватает времени, Отто. Ну как, вы заинтригованы?

— Пожалуй.

— Тогда пора ставить точки над i.

В это время из-за поворота выскочил грузовик. Еккерман прижал машину к самому краю дороги, лицо его побледнело. Грузовик пронесся мимо, обдав их запахом отработанных газов. Пришлось опустить все стекла, чтобы проветрить кабину. Еккерман сидел теперь серьезный, сосредоточенный.

— Вы, конечно, думаете, что у меня сдают нервы? Однако именно так погиб Клаус Ридель: автомобильная катастрофа. Один из создателей ракетного оружия лежит в могиле, другой получает почести. — Еккерман немного помолчал… — Знаете, почему я попросил вас поехать со мной? Всегда, когда я еду на встречу с фон Брауном, меня охватывает страх. Вы все еще не знаете, кто такой Вернер фон Браун?

— Это ваш шеф?

— Это не то определение. Вернер фон Браун — один из конструкторов, а теперь, после смерти Клауса Риделя, — главный конструктор ФАУ-2.

— Вы хотите сказать, что он устранил своего конкурента?

— Я хочу сказать, Отто, чтобы вы никогда, ни при каких обстоятельствах, никому не говорили о нашем разговоре и даже не упоминали имя фон Брауна.

— Тогда, может быть, мы не будем продолжать этот разговор?

— Нет, Отто, я прошу вас выслушать меня. Если почему-либо меня не станет, мне хотелось бы, чтобы хоть один человек знал то, что знаю я.

— Не страдаете ли вы, Курт, манией преследования? Раньше я за вами этого не замечал. Разве вы — конкурент фон Брауну? Ведь вы оба, насколько я понимаю, работаете хотя и в смежных, но разных областях?

— Я начал заниматься теорией ракетного двигателя, еще когда учился в Высшей технической школе в Венгрии. Став доктором и получив лабораторию, я продолжал эти работы. Но что это была за лаборатория! С ее оборудованием можно было сделать только керосинку. Мне, как фольксдойче, предложили переехать в Германию и пообещали золотые горы. Я согласился. Только могучая промышленная держава с ее научно-исследовательскими институтами, учеными с мировыми именами, прекрасными лабораториями могла по-настоящему взяться за то дело, которое не давало мне покоя.