— Пару чего? — перебил его Белокуров.

— Клапштос? Это удар такой. Ну, я сейчас отыграю, вы все увидите.

Колорадский снял пиджак, под которым оказалась розовая рубашка с вышивкой, взял кий, посмотрел вдоль, пробормотал «кривоват», выбрал другой. Поправив шар напротив пирамиды, он принял наклонную позу, слегка оттопырив зад.

— Такой шар бьется только в нижней резке, — пояснил он собравшимся, отвел локоть, примерился и ударил. Пирамида вяло раскатилась, биток нырнул в правый верхний угол и ухнул в лузу. Астрономы, сталкиваясь головами, склонились над курительным столиком. Картина соответствовала.

Колорадский играл тщательно и аккуратно, после каждого удара сверяясь с фотографиями. Иногда он комментировал свои действия «от длинного борта в угловую лузу… один дальний из дома через всю поляну на две… „Свой“ в лузу с откатом на верхней резке…»

Младшее поколение Капицыных, высунув носы из-под стола, наблюдало за шарами. Потом Насте стало скучно, она ушла к аквариуму с рыбками стучаться по стеклу, чтобы привлечь внимание гуппий. Немного погодя к ней присоединился Петя. Они погоняли рыбок, а потом начали о чем-то жарко шептаться.

Партия подходила к концу. На игровом поле осталось три шара, остальные были выложены в ряд на полке. Евриполь мялся вокруг стола, примеряясь то так, то этак. Он заметно устал, вспотел и начал нервничать.

— Не могу понять, — сказал он наконец. — Не хватает фоток. Биток идет как-то неровно и куда попадет не видно. Если сюда, то этот шар в лузу, а если вот так, то вот этот уходит по длинному борту.

— Куда, говоришь, уходит? — Белокуров протянул последнюю фотографию Евриполю.

— Сюда.

— Прямо на зонд, — сказал Капицын, прикинув направление. — Нехорошо. Всю трассу ребятам загубит.

— Может, обойдется. Давай, свояк, стукни, а мы посмотрим.

Колорадский прошелся вокруг стола, помазал мелом пальцы и покрутил в них кончик кия. Выбрав позицию, он наклонился, вытянул вперед руку, положив кий между большим и указательным пальцем. Астрономы столпились вокруг, даже флегматичный сосед выбрался из кресла и подошел поближе. Белокуров начал что-то говорить, Евриполь повернул голову назад:

— Если можно, дайте сайленс. Ну, в смысле помолчать.

В комнате воцарилась напряженная тишина. Евриполь несколько раз подсунул кий к шару, потом отвел локоть и резко ударил.

Вдруг, в самый момент удара, когда наклейка почти коснулась блестящего круглого бока, из-под бильярдного стола выскочила Настя и звонко, радостно крикнула: «Гав!!!». Рука пулвизора дрогнула, биток закрутился и вместо точной прямой линии покатился, выписывая вензеля.

Колорадский выпрямился, отер лоб, швырнул кий на стол и вышел, ни слова не говоря.

Презрев педагогические традиции семьи Капицыных, Виктор Петрович гнался за молодым поколением, размахивая чужим коллекционным кием. Поколение с визгом разбегалось в разные стороны. За Капицыным спешил Белокуров с пачкой фотографий и Колорадским пиджаком под мышкой.

На очередном заседании Международного астрономического общества случилась сенсация. Доклад молодого российского ученого Виктора Капицына «Прогнозирование перемещений в линейном пространстве на примере созвездия Треугольник» собрал цвет научной астрономии. Теоретическая часть вызывала некоторые сомнения, но когда был вскрыт конверт, помещенный в креозонный сейф Астрономического общества, и начерченные месяц назад схемы точь-в-точь совпали с данными, принятыми от зонда, зал взорвался аплодисментами.