— И рада бы, — вздохнула Наталья Андреевна.

— Откуда же они у вас?

Позже, анализируя свои действия, Турецкий отметил, что этот его вопрос был самым удачным.

Наталья Андреевна рассказала: в тот день, когда случилась эта страшная история с профессором Осмоловским, она немного задержалась на работе. В начале седьмого к ней вошел элегантный молодой человек, в белой кожаной куртке, в белых джинсах, стройный, лет тридцати, и слезно умолял ее о помощи. История романтическая. Он должен был встретиться со своей знакомой, Надей, из лаборатории Осмоловского, но машина на полчаса застряла в пробке, и он опоздал. А ему позарез нужно видеть ее. Так не даст ли Наталья Андреевна ее телефон?

— А она вам его не дала? — спросила она.

— Нет. У нее очень строгая мамаша, и после каждого мужского звонка начинаются истерики. Она воспитывала ее одна, без мужа, и теперь боится, что Надюша выйдет замуж, а она останется одна. Типичная нынче история. Все вкладываешь в детей, а потом кукуешь старой кукушкой.

Мамаша Нади была из этой категории людей. А этот молодой человек вечером улетал на стажировку в Лондон, и ему очень хотелось, чтобы Надя проводила его. Он признался: «Я знаю ее всего полгода, но чувствую, что жить без нее не могу. Когда я вернусь, мы поженимся».

— В общем, я дала ему телефон. Он попросил и адрес — вдруг телефон не работает. Я так рада была за Надюшу. Сразу видно — серьезный молодой человек. Золотая цепь на руке — не из таких, грубых, а тонкая, красивой работы. И когда он ушел, я выглянула в окно: он сел в такую красивую белую машину! А когда уходил, он подарил мне эти цветы. Конечно, он купил их для Надюши. А когда я сказала ему об этом, он ответил: они ей не понадобятся, а другие цветы она и без этих получит. Другие цветы, — повторила она. — Она их получила — на кладбище. Как грустно! И почему надо было убивать такую милую девочку!

«Потому что ты, старая дура, рот раззявила на золотую цепь этого подонка!» — вертелось на языке Турецкого, но он, разумеется, сдержался.

Значит, все правильно. Они нашли ее номер и домашний адрес. И звонили. Мать сказала (это специально выяснил Турецкий), что дочь еще днем звонила ей и сказала, что у кого-то из ее подруг день рождения и она немного задержится. Мать не знала, у кого именно из подруг, — это позволило Наде прожить несколько лишних часов жизни.

Итак, как все это было? Один подозреваемый, тучный, с одышкой, в сером костюме, застрелил Осмоловского, когда получил результаты анализа. Голос молодой, высокий, лет сорока. Аллергия. Второй страховал внизу. Про первого многое известно: возраст, манера двигаться, голос — молодой и высокий. Про второго, его сообщника, — ничего.

«То есть как ничего?» — поразился себе Турецкий. — А тот, кто приходил к этой мымре Наталье Андреевне, — это кто? Конечно, второй! Ух ты! Не так уж мало я знаю!» Высокий, импозантный, лет тридцати, в белой кожаной куртке, на белой иностранной машине. Он, собственно, выяснил все, что ему было нужно. Не сложилось одного: что Надя уехала к подруге и мать не знала к какой.

Значит, все правильно. Они не смогли достать ее дома. И им оставалось только ждать звонка после сообщения программы «Время». Они были уверены, что этот звонок обязательно будет.

Стоп, сказал себе Турецкий. На пульт «02» поступают сотни звонков. Среди них нужно было отследить единственный — от лаборантки. Следовательно, человека, который работал на компьютере Главного управления внутренних дел, должны были предупредить. Как? Ему могли позвонить и сказать, что к чему. Но — как позвонить? По городскому телефону на общий телефон ГУВД? Риск.