— Поддерживаю вопрос уважаемого заместителя министра со своей стороны. — Начальник штаба заговорил напряжённо, но твёрдо. — Вы действительно совсем не опасаетесь государственного аппарата? И не понимаете всех возможных последствий? В частности, с нашей стороны в стратегической перспективе в адрес ваших организаций?

Мая, слегка удивившись услышанному, машинально покосился на напарника — и тут же заухмылялся: тот сделал то же самое.

Двое борёкудан синхронно хохотнули.

— Обычно после подобных заявлений я всякие переговоры превращаю, — ответил оябун. — Но персонально вы, Накаяма-сан, имеете репутацию добросовестного специалиста, с которым можно иметь дело. Именно поэтому объясню один раз.

— Лучше я, ладно? — вклинился ультраправый, демонстрируя противной стороне то, чего до последнего часа в природе не существовало (глубокие неформальные положительные связи между своей группировкой и Эдогава-кай. Дескать, мы все заодно — грамотный ход, отдал должное союзнику Мая).

— Поясните, — серьёзно попросил замминистра, придерживая за локоть начальника полиции города.

— Вы считаете, что мы и Эдогава-кай оказались на этой улице ради какой-то выгоды? — ультраправый светло и искренне улыбнулся. — Материальной, нематериальной, неважно. Вы считаете, мы здесь ради бонуса? Профита? Каких-то личных либо клановых приобретений?

Миёси-старший остановился, повернулся к Кэну и на долгую секунду замер в глубоком уважительном поклоне: лично у него так изящно сформулировать не получилось бы.

— Разве нет? — нарушил затянувшуюся паузу высокий чиновник.

Старший полицейский Токио хмуро смотрел исподлобья и то ли не решался поправить министерское руководство, то ли сам упустил все оттенки подоплёки.

Видимо, в высоких креслах государственные мужи очень быстро отрываются от улицы и теряют нюх, подумал якудза.

В следующую секунду его удивил Начальник штаба:

— Миёси Мая воспитан в полном соответствии с классическими традициями. У них в семье все мужчины такие, сам он приходится родным внуком Миёси Ямакадзэ, — угрюмо пояснил своим младший чин присутствующей полицейской иерархии. — Тому самому. «Последняя сотня» камикадзе, — омавари-сан зачем-то употребил заимствованный из-за океана термин.

— Токкотай. Помню. — В глазах заместителя министра мелькнуло понимание, которое тут же сменилось глубокой озабоченностью. — А ведь всё сложнее, чем казалось поначалу!

— Слава богам, хоть с нашей мотивацией вы разобрались, — весело подытожил оябун, настроение которого стремительно рвануло вверх. — Тадамити-сан, если бы я хотел каких-то, как вы говорите, бонусов, я бы не надевал на себя это, — он щёлкнул ногтем большого пальца по гербу Эдогава-кай на парадном кимоно. — Не стучал бы лопатой в ваши щиты на старости лет несколько часов по жаре, не подставлялся бы под полицейские тазеры, не нёсся бы в рукопашную, пытаясь опередить выстрелы из ваших помповиков. Я бы поступил гораздо проще.

— Как?

— Явился бы к вам лично и попросил за свою вчерашнюю запись то, что хочу, наедине, — серьёзно ответил Мая. — И вы бы мне не отказали.

— Хороший сценарий, — кивнул чиновник, сосредоточенно просчитывая варианты. — Рабочий, главное. Не могу не спросить: может быть, так и поступим⁈ — на лице министерского проступил откровенный азарт.

Миёси-старший медленно покачал головой:

— Я родиной не торгую. И разговор наш будет другим, не кулуарным договорняком. — В последний момент ему пришло в голову, что он только что чуть не сделал очень весьма серьёзную ошибку.