– Поэтому-то мне и стыдно, правда. Ведь для меня это игра. Веселое начало, продолжение тоже неплохое, а потом я вдруг вижу, что кому-то придется лихо, и меня тянет выйти из игры.

– Да-да, понимаю. Но это все потому, что вы думаете о себе и заняты только собой. Вы хотите быть решительным, хотите красиво выглядеть, хотите щегольски пройтись в комедии, которую играют куклы, или с важностью прошествовать в человеческой трагедии. Но ведь это ребячество. Если вы видите свой долг перед обществом в том, чтобы раскрывать преступления, вы должны это делать. Желаете быть бесстрастным денди? Прекрасно, если можете совмещать. А иначе что в этом интересного? Желаете быть достойным мужественным человеком? Так будьте им. Желаете преследовать убийцу из спортивного интереса, а потом пожимать ему руку и говорить: "Неплохо сыграно... Победа была нелегкой... Ничего, завтра отыграетесь"? Не выйдет. Жизнь – не футбол. Желаете быть спортсменом. Но вы не можете быть спортсменом. Мера ответственности не та.

– Не думаю, что вам полезно читать много теологических сочинений, – заметил лорд Питер. – Вы становитесь жестоким.

Он встал и прошелся по комнате, останавливаясь то около одной книжной полки, то околодругой. Потом он снова сел, раскурил трубку и сказал:

– Лучше я расскажу вам о жестоком Кримплшэме.

И он рассказал о своей поездке в Солсбери. Как только мистер Кримплшэм убедился в его bona fides, он дал ему полный отчет о своей поездке в Лондон.

– Я все проверил, – простонал лорд Питер, – и если он не подкупил половину жителей Болхэма, то он и вправду провел ночь там. Днем у него былособрание в банке, и половина Солсбери видела, как он уехал в понедельник до ланча. Никто, кроме его собственного семейства и юного Уикса, как будто не получает никакой выгоды от его смерти. И даже, если юный Уикс хотел бы с ним разделаться, то этот путь слишком окружной. Стоит ли убивать незнакомого человека и сажать его в ванну Фиппса лишь для того, чтобы надеть на него очки Кримплшэма?

– А где былУикс?

– На танцах у регента хора, – неожиданно закричал лорд Питер. – Дэвид... Его зовут Дэвид... Танцевал у всех на виду!

Он надолго замолчал, потом попросил:

– Теперь расскажите, что у вас тут.

Паркер не заставил просить себя дважды.

– Вы верите, что труп могли прятать в квартире? – спросил он. – Я знаю, мы все осмотрели, но все же?

– Могли что-нибудь пропустить. Сагг ведь тоже смотрел.

– Сагг!

– Вы несправедливы к Саггу, – сказал лорд Питер. – Если бы там былохоть одно доказательство вины Фиппса, он бы его нашел.

– Почему?

– Почему? Потому что он его искал. Он похож на ваши комментарии к "Посланию к Галатам". Он уверен, что Фиппс или Глэдис Хоррокс, или дружок Глэдис совершили преступление. Поэтому он отыскал след на подоконнике. Наверное, этим путем Уильямс проник в квартиру. Или он что-то передавал Глэдис. Но Сагг не нашел ничего на крыше, потому что ничего там не искал.

– Он был на крыше до меня.

– Да. Но лишь для того, чтобы подтвердить отсутствие следов. Его резоны таковы. Дружок Глэдис Хоррокс – стекольщик. Стекольщики лазают по приставным лестницам. Стекольщики имеют отношение к лестницам. Поэтому и дружок Глэдис Хоррокс имеет отношение к лестнице. Поэтому он проник в квартиру с помощью лестницы. Поэтому есть следы на подоконнике, но их нет на крыше.