– Мы подозреваем, господин полковник, что убитый Молеро был в близких отношениях с какой-то женщиной с авиабазы, – донесся до Литумы голос лейтенанта.

Краска прихлынула к бледным, гладко выбритым щекам полковника. На лице его появилось выражение гневной досады, но возразить он не успел – отворилась дверь, и в белом проеме возник четкий силуэт. Это была она – девушка с фотографии: тоненькая, еще тоньше, чем на снимках, с коротко подстриженными вьющимися волосами, с независимо вздернутым носиком. На ней была белая блузка, синяя юбка, теннисные туфли. Мрачностью вида она не уступала отцу.

– Я ухожу, – сказала она, не входя в кабинет и даже не кивнув полицейским. – Твой шофер отвезет меня? Или мне взять велосипед?

И манера говорить у нее была в точности такая же, как у полковника: с еле сдерживаемой досадой. «Яблочко от яблони недалеко падает», – подумал Литума.

– А куда ты собралась, доченька? – неожиданно ласковым тоном спросил полковник.

«Смотри-ка, влетела в кабинет без стука, прервала важный служебный разговор, ни с кем не поздоровалась, а он – ничего, даже словечком ее не упрекнул. Ишь как заворковал», – подумал Литума.

– Я же сказала: к американцам, купаться, – неприязненно и резко ответила она. – Наш бассейн до понедельника без воды. Забыл? Ну так что? Отвезут меня или я на велосипеде?

– Отвезут, отвезут, Алиса, – вздохнул полковник. – Только скажи водителю, пусть сразу возвращается, он мне будет нужен. И скажи ему еще, когда за тобой заехать.

Девушка, не попрощавшись, хлопнула дверью. «Ничего себе», – мысленно крякнул Литума.

– Так вот, – начал было лейтенант, но полковник, еще гуще покраснев, тотчас прервал его:

– Все, что вы тут наговорили, – полнейшая чушь и ересь.

– Виноват, господин полковник, но…

– Есть у вас доказательства? Свидетели? – Полковник повернулся к Литуме, оглядел его как зловредное насекомое. – С чего вы взяли, что возлюбленная этого Молеро жила на территории базы?

– Доказательств у меня нет, господин полковник, – смешавшись, забормотал тот. – Я только знаю, что он ездил туда петь серенады.

– На Пиурскую авиабазу? – по слогам произнес полковник. – Да вы знаете, кто там живет? Семьи офицеров – не сержантов и не рядовых! Там живут матери, жены, сестры, дочери офицеров ВВС. Вы хотите сказать, что у чоло была связь с одной из этих дам?

«Вот расист поганый. Иначе не скажешь: поганый расист».

– Ну почему же, господин полковник? – услышал Литума голос лейтенанта и мысленно от всей души поблагодарил его, ибо у него самого от ледяной ярости полковника язык присох к гортани. – Может быть, с горничной или еще с кем-нибудь из прислуги. Мало ли с кем: повариха, нянька… Мы никого не собираемся опорочить, мы пытаемся раскрыть преступление. Это наш долг. Гибель юноши вызвала в Таларе нездоровые настроения, пошли разговоры, будто полиция сидит сложа руки и потому якобы, что в убийстве замешаны влиятельные и высокопоставленные лица. Данных у нас мало, вот мы и пытаемся проверить то немногое, что нам известно. За что ж на нас обижаться?

Литума заметил, что полковник пытается взять себя в руки.

– Не знаю, известно ли вам, что я два года командовал Пиурской авиабазой и только три месяца как переведен сюда? – проговорил он сквозь зубы. – Это был мой родной дом.