|
Клава, стоя на четвереньках на полу, пыталась ввести команду в палме и, не выдержав, в какой-то момент рухнула без сознания. Вой стал расти в тональности и прерываться. Очень скоро это уже был не вой, а скрежет, чудовищный металлический скрежет, словно два «Титаника» сошлись в смертельной драке. А потом как будто исполин хлопнул ладонью по кладбищу техники. Техника прилипла к земле, прогнулся внутрь фюзеляж вертолета. По барабанным перепонкам ударило тупой волной боли, и для людей, которые боролись за свою жизнь, впиваясь руками в металл, чтобы не унесло в небытие, все кончилось. Сознание не выдержало и покинуло всех на время. Мир и людей поглотила темнота. Утреннее солнце высвечивало пылинки, скользнув тонким лучом внутрь вертолета. Первое, что увидел Малахов, это сидящего в проеме пассажирского люка Сухого. Тот спокойно читал книгу. Каким-то шестым чувством сталкер понял, что Вадим пришел в себя, и без всякого вступления произнес: — Вот же ж что удумали! Не люди, а изверги! — Для убедительности сталкер помахал раскрытой книжкой, которая захлопала страницами, как птица. — Чтобы сталкер впереди себя пускал пацанов необученных. Да и назвали как! Отмычки! Сталкер никогда такого не сделает! Не зря написано — фантастика! Может это какие американские сталкеры, не знаю, но наши такими сволочами не будут! — Насмотрятся «хелло-бобских» фильмов, книжонок всяких начитаются и будут. — Вадим себя чувствовал на удивление прекрасно, видимо, сработала лошадиная доза каспарамина. — А что остальные? — Да нормально! Спят! А что за «хелло-бобские»? — О, я думал, это все знают… Это в советские времена фильмы наши снимали про ту жизнь. Вот и представь, Дикий Запад, салун, на стене реклама «кока-колы». Стоит бармен — Моргунов. Входит ковбой — Никулин. Ну вот Никулин и говорит Моргунову: «Хелло, Боб!» А тот ему в ответ: «Хелло, Джим!» Ну и такая же красота и дальше. В общем, я думаю, ты понял. Художественное изложение несуществующей жизни средствами искусства. Разновидность фэнтези. Сталкер кивнул, мол, понял. — Часто у вас такое? — Вадим встал и с трудом, борясь с болью, размял мышцы. — У нас такого не бывало. Это вы, видать, натворили. — Сухой спрятал книгу в карман пыльника и грузно вскарабкался внутрь вертолета. — Надо бы выйти, да как-то… Не знаю, что там теперь. Разговор разбудил спящих в глубине кабины. Все чувствовали себя вполне нормально, только предательская струйка крови, засохшая на щеке Германа, напоминала о том, что пришлось перенести вчера. — Ну что, руки целы, ноги целы? Будем выдвигаться? — Тимур чувствовал себя бодрее всех. — Я сейчас завтрак соображу! — Сидеть и не высовываться, — строго произнес Сухой. — Если не хотите отмычками стать! — Чем-чем? — не поняла Клава. — Я потом объясню, — успокоил ее Малахов. — Это так, литературный образ. Но благодаря Сухому мы обошлись без потерь. Надо нашего сталкера чаще слушать. Кстати! — Вадим достал палм, который даже в суматохе вчерашнего безумства он успел надежно закрепить на разгрузке, и проверил системы. Связи с Центром не было. |
