Однако, несмотря на строжайшую секретность, пронырливая Ведунья вызнала, где искать кубок. Она от души веселилась, представляя, как сын Златы, на свою погибель, выкрадет подарок Чародея. Всё шло, как задумано. Мальчишка был у неё на крючке.

Главному герою предстоящего приключения было не до веселья. Ночь опустилась над миром. Одно за другим гасли окна во дворце. Глеб с беспокойством ждал часа, когда ему предстоит идти за кубком. Его мучили угрызения совести при мысли об ужасном проступке, который он собирался совершить, но ещё больше его беспокоило, что из-за него несправедливо пострадают охранники. Он ломал голову, как помочь страже оправдаться, но ничего путного не придумывалось. Тогда Глеб взял карандаш и левой рукой, чтобы не узнали его почерк, размашисто вывел: «Стража не виновата. Это колдовство». Оглядев свою работу, мальчик сложил листок и сунул в карман куртки.

Дворец погрузился в темноту. Тянуть дольше было бессмысленно. Глеб тяжело вздохнул, взял бутылку, подаренную Винарием, и на цыпочках вышел из комнаты. Окутанный дремотой дворец казался незнакомым и загадочным. Лунный свет сочился в окна, ложась на пол бледными голубыми квадратами и окрашивая всё в призрачные тона.

Выскользнув на улицу через чёрный ход, Глеб едва не налетел на сторожа, который как раз обходил дворец дозором. Принц юркнул в нишу в стене и затаил дыхание, но сердце колотилось так громко, что ему казалось: звук слышен на всю округу. Сторож достал табакерку, втянул носом щепотку табака, смачно чихнул и двинулся дальше. Глеб с облегчением вздохнул. Скоро дозорный скрылся за углом, его шаги стихли, а мальчик ещё долго стоял, не решаясь выйти из укрытия. Луна зашла за облако, и на землю наползла тьма, союзница тех, кто выходит ночью из дома с дурными наме— рениями. Глеб перебежками добрался до башни и затаился под окном.

Ночь выдалась тёплая. Караульная, казалось, съёжилась от присутствия дюжих гвардейцев.

В комнате было душно. Стражники распахнули окно, и Глеб мог слышать всё, что происходило внутри. Чтобы скоротать время, мужчины играли в кости.

— Хотел бы я знать, какого лешего мы торчим здесь? Зачем приспичило охранять часовню? — проворчал один из гвардейцев.

— Часовня тут ни при чём. Велено никого не пускать на верх башни, — заметил другой.

— Был я наверху. Там одна рухлядь, — отмахнулся первый.

— Наше дело — не рассуждать, а делать, что велят. Сказано сидеть здесь, значит, будем сидеть, — резонно заметил старший по караулу.

— Но всё ж таки занятно, — не унимался первый.

— А мне такая служба по душе: тепло, сухо, никто по плацу не гоняет. Играй себе в удовольствие, — ухмыльнулся второй, подбрасывая кости.

— Сюда бы бутылочку хорошего вина — и другой работы не надо, — подмигнув, добавил первый, и все дружно засмеялись.

Гвардейцы не знали, что их желание близко к исполнению. Стоя под окном, Глеб сжимал в руках бутылку с винным джинном, который только того и ждал, когда его выпустят наружу. Улучив момент, пока все подсчитывали очки, мальчик просунул руку в открытое окно и поставил бутылку на подоконник.

— Эй, братцы, что это? — воскликнул первый гвардеец, удивлённо уставившись на окно.

Все оторопело вытаращились на бутылку джина, неизвестно откуда появившуюся на подоконнике. Гвардеец высунулся в окно, но Глеб предусмотрительно успел спрятаться.

— Как с неба свалилась. Ну и ну! Стоило пожелать вина, как оно здесь с доставкой, — прищёлкнул языком первый гвардеец.