-    Да... в каком-то смысле...

-    Понятно! - негодующе воскликнула она. - Они относятся к те­бе свысока, не так ли? - (Он кивнул.) - Бедняжка! Но подожди! Я скоро положу этому конец. Ну, еще кто?

-    Иногда наезжает маркиз. Потом каноники коллегиальной церкви.

-    Женаты?

-    Каноники... - начал он, и в глазах его заиграли лукавые огоньки.

-    Ах да, я забыла про ваш ужасный обет безбрачия. А в Англии священники стоят в центре всей жизни. Но все равно, отчего бы мне с ними не познакомиться? Может быть, будет проще, если я нанесу всем визиты? Разве не так у вас делается?

Он выразил сомнение в том, что так будет проще.

-    Но должна же я быть с кем-то знакома! Что это за люди, с кото­рыми ты сегодня разговаривал?

Люди низкого происхождения. Он и имен-то их не помнит.

-    Джино, милый, зачем же ты тогда с ними разговариваешь? Раз­ве тебя не заботит твое общественное положение?

Но Джино теперь заботился только о карманных деньгах и о том, чтобы проводить время в праздности. Выразил он это следующим образом:

-    Уф! До чего жарко. Дышать нечем. Я весь вспотел. Умираю. На­до освежиться, а то мне сегодня будет не заснуть.

И, оборвав таким образом разговор, он выбежал в лоджию, растя­нулся на парапете под безмолвным звездным небом и принялся ку­рить и сплевывать.

Лилия все-таки сделала вывод, что общество на континенте сов­сем не так свободно от предрассудков, как она воображала. Да она, собственно, пока и не видела никакого общества. Италия - восхити­тельная страна, если ты родился мужчиной. Тогда можешь наслаж­даться такой утонченной роскошью, как социализм - тот социализм, который основан не на равенстве дохода или репутации, а на равен­стве образа жизни. Демократия кафе и улиц разрешила величайший вопрос нашего времени, и братство сделалось реальностью. Но ка­сается это только братства мужского, и достигнуто оно за счет брат­ства женщин. Почему бы не познакомиться и не подружиться с сосе­дом в театре, со спутником в поезде, если знаешь, что между вами не встанет ни женское осуждение, ни женская интуиция, ни женское предубеждение? Да подружись вы, как Давид и Ионафан, - все рав­но вам незачем ходить друг к другу в дом. Всю жизнь вы будете встречаться под открытым небом, единственной крышей на юге, и ваш друг будет плевать куда попало и божиться, а вы - неправильно произносить трудные слова, но хуже вы относиться друг к другу не станете.

Что же касается женщин, то у них, конечно, есть дом, церковь с прекраснейшими богослужениями, туда они могут ходить сколько душе угодно, и сопровождает их служанка. Вообще же они редко вы­ходят на улицу, ибо ходить пешком неблаговоспитанно, а держать экипаж вы не в состоянии. Изредка вы ведете их в кафе или в театр, и тогда все ваши прежние знакомые бегут от вас, как от чумы, - все, кроме тех немногих, кто рассчитывает жениться с вашего согласия на ком-нибудь из вашей семьи. Все это довольно невесело. Но оста­ется одно утешение: для мужчины жизнь в Италии - сплошное удо­вольствие.

До сих пор Джино не мешал Лилии поступать, как она хочет. Она была настолько старше его и богаче, что он смотрел на нее как на су­щество высшее, подчиняющееся совсем иным законам. Он не осо­бенно удивлялся ее привычкам, так как в Италию через Альпы уже доносились чудные слухи о странах, где у мужчин и у женщин оди­наковые развлечения и интересы, и он часто встречал привилегиро­ванных маньячек - туристок, совершающих одинокие прогулки. Ли­лия тоже совершала прогулки в одиночестве, и как раз на этой неде­ле какой-то бродяга отнял у нее часы. Хотя подобный эпизод счита­ется неотъемлемой принадлежностью Италии, на самом деле это случается в Италии реже, чем на Бонд-стрит.