На любовь не стоит уповать, если хочешь получить гениальный секс. Тут в другом дело. Во-первых, партнер все-таки не Дед Мороз. Никто не принесет хороший секс в мешке – и совершенно бесплатно. Собственная сексуальность – это не то, с чем ты сталкиваешься лишь в тех случаях, когда некто сдирает с тебя трусы.

Одна подруга уверяла меня, что не мастурбировала в детстве. Ей казалось стыдным в этом признаваться. Но я ей так бурно отказалась верить (потому что это невозможно), что она с большой неловкостью созналась в том, что делала это. Секс и стыд. Идеализированные представления о том, что удовлетворение – это слегка неприлично, а секс – слияние двух душ, и это похоже на то, как бы снял Гарри Маршалл («За бортом», «Красотка»), если бы в его фильмах были эротические сцены.

Вот только в школе нас учат всяким предметам, 90 % которых никогда не пригодятся в жизни – я совсем ничего не помню из алгебры, геометрии, химии, физики. При этом знания о сексе мы набираем из сомнительных источников: кино, эротические книги, порнография, бледный опыт каких-то дворовых старших товарищей, «деревянные» статьи из журналов.

Я ни разу не слушала музыку группы Twisted Sister, но до сих пор готова при случае целовать ботинки Ди Снайдеру, вокалисту, за то, что он написал «Курс выживания для подростка». Он заменил мне отца и мать, честно рассказав обо всех трудностях созревания – этого периода, когда ты ненавидишь свое тело и когда ни один человек в мире почему-то не говорит с тобой как с умственно полноценным.

Это я к тому, что все сексуальное просвещение сводится к пестикам-тычинкам, к объяснению, откуда вылезают дети, но никто не рассказывает, как заниматься сексом и быть при этом счастливым. Приходится все узнавать на личном опыте – и довольствоваться им, даже если он не особенно приятный.

Секс – это лучше любви, это лучше наркотиков и любых других его заменителей. Хороший секс – это сочетание эмоций, восхищения партнером, совместимости, которую называют «химией», физической совместимости и раскрепощенности.

Если бы были пилюли счастья, эффект от них был бы как от идеального секса.

Этим нельзя пренебрегать, иначе что-то в психике ломается. Это как анорексия, только гормональная.

И никогда не поздно выяснить другую точку зрения – например такую, что если после секса не возникает ощущения, что теперь не страшно и умереть, то, считайте, никакого секса и не было. Партнеры, с которыми такого не происходит, не стоят даже выбритых ради них подмышек.

Хорошие новости: чем старше ты становишься, тем больше шансов собрать весь свой опыт, пересмотреть, отнести на помойку и начать все заново.

Прошло четыре года после развода, а я до сих пор ощущаю дрожь в коленях, когда открываю дверь и понимаю: здесь никого нет! Ура! Тишина. Никто не вертится около тебя и не пытается делиться скучными переживаниями дня. Никто не смотрит сериалы и не говорит по скайпу. Никто не вовлекает тебя в поиски ключей, бумажника, бритвы. Никто не навязывается с тобой в кино или на прогулку.

Да, есть люди, которые не могут сами пойти в кино. Или на прогулку. Есть люди, которые не способны путешествовать одни. Им зачем-то всегда нужен партнер.

Так принято: если ты любишь человека, то вы мажете друг друга клеем, прилипаете – и дальше все делаете вместе. И вам типа весело. Потому что вы вдвоем.

Вы спите в одной кровати, завтракаете за одним столом, сидите перед одним телевизором.

– Ты не боишься одиночества? – спрашивает подруга.

Я мямлю. Потому что такой вопрос я себе не задавала. И я не понимаю, что это означает. Одиночество как жизнь без любовника? А как же все другие люди: друзья, приятели, знакомые, коллеги, родственники?.