- Вот тут у ларьков, пожалуйста.

    - Вы же не в ларьке живете? Какой подъезд? Восьмой? - И аккуратно вписался в просвет на стоянке. - Кстати, совать полтинник мне не надо, но кофе я пью.

    - Можно называть тебя Лар, - сказал он, оглядывая вылизанную кухню. - Очень тебе подходит.

    "С машинкой у нас хорошо, с античной мифологией хорошо. - Она достала из шкафчика кофе. - А с чем, интересно, плохо?"

    Через сто лет она сказала, устраивая голову поудобнее на его плече:

    - Знаешь, ты только не уходи тайком. Давай сначала проснусь я и пожарю яичницу с ветчиной, луком и сыром сверху. Кофе сварю в большой джезве. Потом тебя разбужу, и будем завтракать. Если хочешь, даже в постели. У меня такой поднос есть, на ножках. И будем читать за завтраком. Я - глупый детектив, а ты - что хочешь. А потом, если захочешь, уйдешь. А то останься пообедать, я на рынок схожу. Завтра суббота, будет Формула-1. Все мальчики с такими машинами, как у тебя, смотрят Формулу-1. А я тут буду сидеть и спрашивать глупое. Например: "Как там Шумахер?" А ты мне скажешь, что он не ездит уже. А я тебе расскажу про то, что: "Мики Хаккенен - поссор на-ации", - видишь, я все знаю. Только ты мне не говори, кем работаешь, а то ты сейчас скажешь: "Я - менеджер" или "Я - журналист". Или даже наемный убийца, что, конечно, круче, но все равно не говори. Потому что когда ты вчера сказал: "Садитесь!", - я подумала: "О! Бог из машины". Знаешь, как звучала тема моего диплома? "Применение приема "Deus ex machine" в современной литературе".

    Он медленно высвободил плечо и приподнялся на локте, нашарил на тумбочке сигареты, чиркнул колесиком. Она смотрела, как алый огонек отмечает путь от дивана к окну.

    - Вероятно, тебя это опечалит, но я не менеджер, не журналист и даже не наемный убийца.

    Огонек описал круг, потом длинно прыгнул, и она почти увидела, как выпячиваются навстречу сигарете губы - верхняя с давним шрамом, как дым плывет аккуратным колечком, и немедля расхотела слышать, что будет сказано после затяжки. Он говорил скучно, словно эти слова утомили его раз и навсегда:

    - Я не покупаю души, не навожу порчу, не краду детей, не разжигаю костер саламандрой, не считаю ангелов, танцующих на острие иглы, не танцую с ними и не держу иглу. Я просто бог из машины.

    - Хорошо, - послушно сказала она, - Бог из Машины, - потому что точно знала: спорить с мальчиками - глухое дело.

    - Нет, - сказал он (и Ларисе показалось, что сейчас он тоньше и выше того, кто посадил ее в машину, а потом она вспомнила, что русые волосы на кухне выглядели рыжими, а сейчас, в коротком свете от зажигалки, - темными), - ты неправильно говоришь. Обе буквы маленькие: бог из машины. Ну, заурядный такой бог из "лексуса", к примеру. Хотя может быть и холодильник, и стиралка. Из микроволновки не люблю. Мне не сложно, но люди очень пугаются.

    - Хорошо, - опять сказала она, поддерживая игру. - Ты - бог-из-машины-с-маленькой-буквы. Тогда рассказывай, от чего ты меня спас. От похищения картошки и курицы или от гнусного изнасилования в луже?

    - От двух остановок пешком под дождем, ужина в обществе кота и одинокой ночи. А ничего другого ты и не просила. Понимаешь, - он сел на диван, опять щелкнул зажигалкой, сейчас профиль был резким, почти индейским (миллион лет назад его обладателя звали Леша, был он битник, циник и слаломист), - я не выбираю, куда идти.