|
Моя жена на предложение ответила согласием и пригласила меня в квартиру, где я находился около полутора часов, пока она одевалась. Около 21 часа мы совместно покинули квартиру, но Лариса вернулась, чтобы покормить кота. После того как она не вышла через 15 минут, я неоднократно звонил в дверь, по городскому и мобильному телефонам. На звонки в дверь и по городскому телефону Лариса не отвечала, мобильный сообщал, что "аппарат абонента находится вне зоны действия сети". Я решил, что Лариса передумала, и один поехал в клуб, где у меня был заказан столик. В клубе я оставался с 22.30 31 декабря до 5.30 1 января. С 1 по 8 января я неоднократно звонил Ларисе на городской и мобильный телефоны, а 9 января, после окончания рождественских каникул, позвонил на ее служебный номер и узнал, что она не вышла на работу. 10 января, воспользовавшись собственным ключом, я открыл дверь квартиры и обнаружил, что с момента моего последнего посещения (31 декабря) Лариса, по всей видимости, не появлялась дома (в мойке находятся чашки из-под кофе, который мы с ней пили и т. д., также исчез ее кот (кличка Мист, порода "британский голубой")...
Конечно, он сказал им не все. А вот вы бы сказали все, если, позвонив в дверь, на мобильный и на городской (и послушав раз за разом приглушенный ДСП и пухлой обивкой звонок), открываешь дверь своим ключом, а там - никого? Никто не встречает в чулках с подвязками и длинных перчатках и не говорит томно: "Никуда не поедем, а будем трахаться и пить шампанское", или в халате: "Я передумала", или хотя бы: "Ты козел!", или даже: "Я жду другого". Нет ни жены, ни любовника, ни даже сволочного кота - только грязные следы от твоих же собственных ботинок, две чашки из-под кофе в безупречной мойке и пищащий приоткрытый холодильник, который ты машинально захлопываешь по дороге к балкону (снег на балконе девственно чист, никто не спускался к соседям по веревке в синем бархатном платье и туфельках с ремешками накрест, за которые ты платил два года назад в Испании). 14.10.2007 - Садитесь, - сказал он. И еще раз, настойчиво: - Садитесь же, - и чтобы она поняла - куда, похлопал ладонью по тканевой обивке приятного такого серо-зеленого цвета. И она села. То есть сначала поставила на сиденье пятилитровую упаковку "Катсана", потом впихнула себя, а потом утвердила на коленях сумку, в которой легко терялась папка формата А4 и пакет с картошкой, яблоками, куриным филе, половинкой "Бородинского", сыром "Чечил", ну и что там еще по мелочи. Причем даже в ту секунду, когда захлопывала дверцу, краем сознания все еще была уверена, что так и бредет по Ярцевской с сумками в руках, каплет сверху, хлюпает снизу. Никакой машины тут не могло быть. И не по какому-нибудь хитрому закону Мёрфи, а по элементарной логике: в полутора остановках автобус стоит впритирку с трейлером, слева забор, справа - стройка, боковых выездов и дырявых дворов нет, поэтому шагайте ножками, дамочка, если вам в автобусе не сиделось. "Ну-у, - подумала она, - есть больница. А оттуда выезд как раз на Ярцевскую. Скажем, молодой хирург. Перспективный. Потому что обычные на таких машинках не ездят. Гинеколог экстра-класса", - добавила она, вспомнив специфику больницы, и посмотрела осторожно. В принципе - соответствовал. Лет тридцать, волосы светло-русые собраны в такой аккуратный, плотный хвост (машинально она отметила, что мужчины с длинными волосами у нее всегда вызывают больше доверия. К стриженому, возможно, и не села бы). Светлые ресницы, чисто выбритая щека, в ухе серебряное колечко, тонкий бежевый свитер с высоким воротом. Правая рука свободна, на безымянном левой - темное кольцо с буковками (она прищурилась), вероятно, молитвой, если, конечно не "Эш назг...". Очень приятный мальчик, и появился так чертовски вовремя - ровно в тот момент, когда среди "мокро сверху, хлюпает снизу - какого хрена? - не хочу ужинать в компании кота - ненавижу эту жизнь - можно я уже повешусь?" - последняя мысль превалировала. |
