– Нет! – задыхалась она, в то время как странная, непостижимая ласка становилась все смелее и настойчивее. Наконец слезы унижения потекли из глаз Розали. – Когда же ты остановишься?

Услышав это, он отбросил все попытки сделать неизбежное более приятным для нее.

– Ты предпочитаешь поскорее перейти к делу? Что ж, я должен угождать тебе.

И прежде чем она успела понять что-либо, с силой овладел ею. От неожиданной резкой боли Розали застонала. Рэнд прошептал ей какие-то ласковые слова. Он вдруг стал неподвижен, держа ее лицо в своих ладонях, но Розали не смотрела на него. Она не хотела принадлежать ему и не нуждалась в его утешениях. Когда желание стало уступать место раскаянию, поведение Рэнда враз изменилось. Он сделался чрезвычайно нежен, пытаясь смягчить ее скованность своими прикосновениями и тихо целуя заплаканное лицо. Но Розали была безутешна: душу ее растоптали, внутренний огонь сжигает все ее тело.

"Теперь я знаю, что это такое, – с тоской думала она. – Как это больно, как стыдно!"

Эмилия не раз говорила ей, что женщина создана для удовлетворения желаний мужчин. Но неужели они находят в этом удовольствие? Едва ли она в будущем добровольно захочет принадлежать кому-нибудь, чтобы снова испытать это оскорбительное насилие.

Наконец все было кончено. Взглянув на простыню, Рэнд увидел пятна крови, красноречиво свидетельствовавшие о том, что девушка не лгала. Рэнд был обескуражен. Он знал множество женщин, но ни одна из них не была девственницей, ни с одной не испытал он такого острого удовольствия. Но Розали была такой хрупкой и слабой, и каким же животно-грубым выглядело его наслаждение в сравнении с ее неопытностью.

– Ты сказала мне правду, – тихо проговорил он.

Розали молчала.

– Отпусти меня, – прошептала наконец она.

– Куда именно ты хочешь, чтобы я тебя отпустил? – спросил Рэнд.

Неожиданно его охватило странное, неуютное чувство ответственности за нее, – В распоряжение леди Уинтроп.

Рэнд нахмурился. Он вспомнил, что познакомился накануне с четой Уинтроп; оба скупые, откормленные, высокомерные, они тем не менее бесстыдно льстили каждому, чье положение в свете было хоть немного выше их собственного. Едва ли они будут столь великодушны к бедной горничной.

– Я знаком с Уинтропами, – сказал наконец Рэнд. – И с их дочерью Элизабет. – В его памяти мелькнуло хорошенькое личико весьма заурядной девицы.

– Ее зовут Элен.

– Ну и что? Они не показались мне чрезвычайно добрыми и вряд ли теперь возьмут тебя. Не забывай, сколько вокруг желающих занять твое место.

– Мне все равно, куда я пойду, – ответила она, – лишь бы уйти отсюда.

Рэнду вдруг страстно захотелось обо всем забыть, но это было невозможно. Он чувствовал, что если просто выставит ее сейчас за дверь, то память о случившемся измучит его.

– Я хочу помочь тебе, но сейчас у меня нет времени.

Розали попыталась возразить, но он перебил ее:

– Молчи, ты не сможешь обойтись без моей помощи.

– Мне не надо…

– Я понимаю тебя.

– Не думаю, – с ненавистью проговорила Розали. – Иначе тебе пришлось бы застрелиться.

Рэнд усмехнулся. Ему нравилось, что она так быстро пришла в себя. Другая девушка на ее месте просто выбросилась бы из окна, не размениваясь на ненависть к своему обидчику.

Вдруг его осенило; а что, если предложить ей свое покровительство, взять с собой во Францию и таким образом скрасить себе скучную поездку.

– Что сделано, того не поправить, – сказал он. – И последствия случившегося не замедлят сказаться. – Ему нужно было во что бы то ни стало убедить ее.