– Понимаю. – И снова в комнате воцарилась мрачная тишина.

Закс сидел, отвернувшись в сторону.

– А не можете вы представить себе, кто бы мог ее убить? – спросил Клинг.

– Нет.

– Неужели вы совсем никого не подозреваете?

– Нет, никого.

– А когда вы в последний раз связывались с ней?

– Мы почти каждую неделю писали друг другу письма.

– А она в своих письмах не выражала какой-нибудь тревоги, не писала, что ее что-то беспокоит?

– Нет.

– А не сообщала она вам о каком-нибудь своем знакомом, который мог бы?..

– Нет.

– Когда вы писали ей в последний раз?

– Где-то на прошлой неделе.

– А не могли бы вы припомнить точно дату письма?

– Наверное это было числа пятого или шестого. Но точно я не могу вам сказать.

– Это письмо вы отправили ей авиапочтой?

– Да.

– В таком случае она должна была получить его перед смертью.

– Да, я полагаю, что она его получила.

– Она обычно хранила ваши письма?

– Не знаю. А в чем дело?

– Мы не сумели обнаружить их в ее квартире.

– Ну, значит, она не хранила их.

– А вы ее письма храните?

– Да.

– Мистер Закс, нет ли среди знакомых вашей жены человека, который соответствовал бы следующему описанию внешности: рост шесть футов и два или три дюйма, плотного телосложения, возраст тридцать с чем-то или около сорока, светлые прямые волосы, которые...

– Я понятия не имею, с кем могла встречаться Тинка после нашего развода. Мы вели с ней каждый свою жизнь.

– Но вы же продолжали любить ее.

– Правильно.

– Почему же в таком случае вы разошлись? – снова спросил Клинг и Закс снова не ответил на его вопрос. – Мистер Закс, поймите, это может оказаться весьма важным.

– Это не так.

– Проявляла ваша жена склонность к лесбиянству?

– Нет.

– А вы – к гомосексуализму?

– Нет.

– Мистер Закс, уверяю вас, что бы это ни было, но нас это нисколько не удивит. Поверьте мне, мистер Закс, и постарайтесь отнестись ко мне с доверием.

– Вы уж извините, пожалуйста, но это абсолютно не представляет для вас никакого интереса. Это – наше личное дело и касается только Тинки и меня.

– Ну что ж, будь по-вашему, – сказал Клинг.

– Вы уж не сердитесь и извините.

– А вы бы все-таки подумали. Я прекрасно понимаю, что вы сейчас расстроены, но...

– Не о чем тут думать, просто есть на свете такие вещи, которые я никогда не стану обсуждать с посторонними и вообще с кем бы то ни было, мистер Клинг. Весьма сожалею, но я считаю, что это мой долг по отношению к памяти Тинки.

– Я понимаю, – сказал Клинг, подымаясь. – Благодарю вас за то, что вы потратили на меня столько времени. Я оставлю вам свою визитную карточку на тот случай, если вам припомнится что-нибудь полезное для нас.

– Хорошо, – сказал Закс.

– А когда вы теперь намерены возвратиться в Аризону?

– Право, не знаю. Теперь на меня свалится сразу столько дел. Тинкин адвокат советует мне задержаться здесь хотя бы до конца месяца, пока не будут утрясены имущественные вопросы, а тут еще нужно будет пристроить куда-нибудь Энни... Дел тут невпроворот.

– А осталось какое-то имущество? – спросил Клинг.