Может быть, единственное. Но ты же сам понимаешь, что мы этого не сделаем. Пока остается хотя бы малейший шанс, мы будем искать выход.
Я задумался. Гонка со временем обрела еще один аспект. Неужели титанцы настолько глупы, что не в состоянии уберечь своих рабов? Может быть, именно по этой причине они вынуждены перебираться с планеты на планету? Потому что портят все, к чему прикоснутся? Потому что со временем их носители вымирают и им нужны новые?
Теории, одни теории. Но одно ясно: если мы не найдем способ уничтожить паразитов, в красной зоне разразится чума, причем очень скоро. Я наконец собрался с духом и решил, что обязательно пойду на следующий сеанс «просеивания памяти». Если в воспоминаниях Мэри есть что-то такое, что поможет расправиться с паразитами, возможно, мне удастся разглядеть это там, где пропустили другие. Понравится это Старику со Стилтоном или нет, но я буду там. В конце концов, мне надоело, что со мной обращаются не то как с принцем-консортом, но то как с нежеланным ребенком.
– Спи-спи, – прошептал я.
– Я уже проснулась.
– Мэри, ты случайно не знаешь, какой у бубонной чумы инкубационный период?
– А должна?.. Слушай, у тебя один глаз чуть темнее другого.
Я ее чуть встряхнул.
– Я серьезно, женщина. Вчера вечером я был в лабораторной библиотеке и кое-что посчитал. По моим прикидкам, паразиты напали на Россию по крайней мере на три месяца раньше, чем на нас.
– Да, я знаю.
– Знаешь? А почему ты ничего не говорила?
– Никто не спрашивал.
– А, черт! Давай вставать. Я проголодался.
Перед выходом я спросил:
– "Вопросы и ответы" в обычное время?
– Да.
– Мэри, а почему ты никогда не рассказываешь, о чем они спрашивают?
– Я просто этого не помню, – удивленно сказала она.
– Так я и подумал. Глубокий транс, а потом приказание забыть, да?
– Видимо.
– Хм-м... пора внести в это дело кое-какие коррективы. Сегодня я иду с тобой.
– Хорошо, дорогой, – только и сказала она.
Увидев, что Мэри не одна, Старик удивленно поднял брови, но промолчал. Однако сержант в дверях попытался меня остановить.
– Доброе утро, миссис Нивенс, – сказал он Мэри, затем добавил, обращаясь ко мне: – А вас у меня в списке нет.
– Я себя сам туда включил, – громко объявил я и пролез мимо него.
Полковник Гибси бросил на меня сердитый взгляд, повернулся к Старику и забурчал что-то типа «какого-дьявола-кто-это-такой». Остальные следили за происходящим с застывшими лицами, и только одна девица-сержант не сумела сдержать улыбку.
– Минутку, полковник, – Старик доковылял до меня и так, чтобы только мне было слышно, сказал: – Ты же мне обещал, сынок.
– Я забираю свое обещание. Ты не имел права требовать от меня обещаний, касающихся моей жены.
– Но тебе здесь нечего делать. У тебя нет никакого опыта в подобных делах. Хотя бы ради Мэри, оставь нас.
До этой минуты мне и в голову не приходило оспаривать право Старика присутствовать на сеансе, но неожиданно для себя я заявил:
– Это тебе здесь нечего делать. Ты не психоаналитик, так что давай убирайся.
Старик бросил взгляд на Мэри, но на ее лице не отражалось никаких чувств.
– Ты что, сынок, сырого мяса объелся? – тихо спросил он.
– Опыты проводят на моей жене, и отныне я буду устанавливать здесь правила, – сказал я.
Тут в разговор вмешался полковник Гибси:
– Молодой человек, вы в своем уме?
– А вы что здесь делаете? – Я взглянул на его руки. |