|
Племянник худощав, по его лицу, освещенному пламенем камина, можно догадаться, что этот человек отличается утонченным вкусом и сильным характером. У него орлиный нос, тонкие губы; вообще его черты не лишены привлекательности, однако заметно, что молодого человека не оставляют гнетущие думы. По всему видать, что он получил хорошее воспитание, и хотя он еще довольно молод, но уже точно знает свое место в жизни и тверд в своих убеждениях. Им определенно владеет какая то идея, ко всему прочему он равнодушен. Сейчас, когда он погружен в размышления, особенно бросается в глаза его несходство с дядей. Тот – дородный, властный, с нависшими бровями, тяжелой челюстью и выражением ученого мужа, у которого с годами портится характер. Правда, сейчас он чем то смущен и озабочен больше, чем его спутник, который застыл у камина, повесив голову. Дядя взглядывает на племянника пытливо, слегка насмешливо и с оттенком нетерпения; видимо, хочет что то спросить, но вместо этого опускает глаза и смотрит в тарелку. И тут молодой человек подает голос. Спутник тут же вновь устремляет на него взгляд: очевидно, за ужином, как и в пути, они не перемолвились ни словом и дядя рад, что племянник наконец нарушил молчание, хотя обращается тот больше к пламени очага. – Спасибо, Лейси, что вы столь безропотно меня терпите. Меня и мою vacua . – Вы, сэр, честно меня предупредили. И честно заплатили. – Пусть так. И все же для человека, которому слова доставляют хлеб насущный, я, увы, спутник негожий. Этот разговор не похож на беседу дяди и племянника. Пожилой джентльмен достает табакерку и бросает на собеседника лукавый взгляд из под насупленных бровей. – За слова меня, бывало, жаловали гнилой капустой. А уж денежные награды с вашею и вовсе не сравнить. – Пожилой джентльмен нюхает табак. – Иной раз денег не было вовсе – одна капуста. Молодой человек оглядывается и чуть заметно улыбается. – Бьюсь об заклад, такой роли вы еще не игрывали. – Ваша правда, сэр, такой подлинно не игрывал. – Благодарствую за старания. Вы с ней справляетесь превосходнейшим образом. Пожилой джентльмен кланяется – нарочито угодливо, насмешливо. – Я бы справился еще лучше, если бы... – Он умолкает и разводит руками. – Если бы мог больше доверять сочинителю пьесы? – Понять, как он мыслит себе развязку, мистер Бартоломью, не во гнев вам будь сказано. Молодой человек снова отворачивается к камину. – Кто же на свете не мечтает узнать развязку. In comoedia vitae . – Истинно так, сэр. – Актер достает кружевной платочек и утирает нос. – Но таковы уж все люди моего ремесла. Все то нам хочется, чтобы наши завтрашние выходы были расписаны заранее. Сама природа нашего искусства того требует. Иначе нам не выказать и половины своего умения. – По вашей игре не скажешь. Актер опускает глаза, улыбается и закрывает табакерку. Молодой человек не спеша подходит к окну, лениво отодвигает засов и приоткрывает один ставень. Он поглядывает вниз, будто ожидает кого то увидеть. Но на темной рыночной площади ни души. В одном двух домах мерцают свечи. На западе еще брезжит свет, последний отблеск ушедшего дня, и высыпавшие звезды поблескивают почти над самой головой – верный признак того, что тучи уползают на восток. Молодой человек затворяет ставень и поворачивается к сидящему за столом спутнику. – Завтра отправимся по той же дороге. Ехать нам не более часа, а там наши пути расходятся. Пожилой актер, не глядя на спутника, чуть поднимает брови и кивает опущенной головой, будто нехотя соглашается. У него вид шахматиста, который волей неволей вынужден признать превосходство соперника. – По крайности льщусь вновь увидеться с вами при более благополучных обстоятельствах. – Буде на то воля фортуны. |
