|
Не угодно ли вам самому ознакомиться с проповедью? У меня случайно сохранился один список. В: Почту за честь, сэр. О: Я пришлю со своим человеком, когда вернусь домой. В: Благодарствую. А теперь, мистер Бекфорд, я вынужден посеять в вашей душе семена сомнения. Неужели вам неведомо, что лондонская торговая братия все до единого виги? Что мало кто из них разделяет ваши достойные, если я их верно представляю, религиозные убеждения? Что лишь немногие чтут издревле заведенные установления, а прочие думают лишь о своих мирских притязаниях? Что в их мире принято поклоняться лишь одному богу – Маммоне, сиречь прибыли, на все же, что грозит ее ограничить или преуменьшить, смотрят с презрением? Не нашли ли вы странным, что этот торговец показал столько сочувствия вашим взглядам? О: Признаюсь, сэр, меня действительно провели. Увы, то, о чем вы сейчас поведали, для меня не новость; я наслышан, что эти господа самым преступным образом попустительствуют нашим вероотступникам и сектантам, однако мне вообразилось, что этот джентльмен составляет счастливое исключение из общего правила. В: Не может ли статься, что дядя торговец и вправду принадлежал к судейскому сословию? Ибо мы подлинно обладаем умением обращать разговор на важные для нас предметы. Подумайте хорошенько, сэр. Не запечатлелось ли у вас в памяти что либо подтверждающее эту догадку? О: Осмелюсь заметить, сэр, манеры его с вашими никак не сходны. В: Но предположим, что в тогдашних обстоятельствах он по неведомой причине был принужден оставить обычную свою повадку и вы видели перед собой не истинное лицо, но искусную личину? О: Ваше предположение вполне основательно, сэр. Да, вероятно, он и впрямь лишь играл роль. Это все, что я могу сказать. В: Id est он весьма наторел в притворстве и ему нипочем обмануть даже столь проницательного и ученого джентльмена, как вы? Он говорил обыкновенным голосом или же тихо, как если бы имел что скрывать? О: Так же, как я с вами, сэр. Он говорил с достоинством и, как мне показалось, от чистого сердца. Как человек, привыкший на людях высказываться о многоразличных предметах, до всего общества относящихся. В: Благоволите его описать. О: Роста среднего, с небольшим брюшком. Цвет лица как у всякого человека его лет, разве что чуть бледнее. Взгляд пронизывающий – видно, что знаток людей. Брови густые. В: А теперь, сэр, нет ли у вас соображений касательно его возраста? О: Лет сорок пять. Возможно, лет на пять больше, но уж никак не меньше. В: Были у него иные приметы? О: Мне запомнилась бородавка на носу. Вот тут, сбоку. В: Проставьте так: на правой ноздре. Перстней не имелось ли? О: Обручальное кольцо. В: Золотое? О: Да. Если память мне не изменяет, небогатое. В: Как он был одет? О: Платье из отменной материи, но несколько поношенное, словно бы дорожный костюм. Парик не совсем по моде. В: Белье чистое? О: Вполне, сэр. Как у всякого джентльмена такого разбора. В: Вашей памяти, сэр, можно позавидовать. Не приметили вы других отличий, особых привычек? О: Он нюхал табак, сэр, и по мне так слишком часто. Вовсе его это не красило. В: Мистер Бекфорд, не доходили до вас впоследствии какие либо известия, имеющие касательство до этих событий, – прибавлю, кроме того, что ведомо всем? О: Разве что досужие толки, повсюду только их и слышишь. У непросвещенной черни в здешней округе это излюбленное занятие. В: Не слышно ли чего от окрестных джентльменов или их близких? О: Увы, в нашем приходе такового названия можно удостоить лишь мистера Генри Деверу. Но он в ту пору был в отъезде. В: Нынче он здесь? О: Две недели тому назад вернулся в Бат. В: Вы говорили с ним об этом происшествии? О: Я, как мог, старался удовольствовать его любопытство, сэр. В: Он, как и следовало ожидать, оказался в неведении? О: Совершенно верно. |
