Но никто ничего не делал, поэтому подобные события стали ежедневными. Гоша был мягкой губкой, которая впитывала побои, унижения и все остальное, что на нее выливали.

Когда очередной Гошин взвизг звучит чересчур громко, я оборачиваюсь.

— Санча, — тихо говорю. Тот настороже — слышит с первого раза.

— Чего?

— Я хочу, чтобы вы прекратили.

— Ты че, Артур, вступаешься за этого клоуна? Че, типа не нравится, че я делаю?

— Я хочу спокойно посмотреть концерт, — смотрю ему в глаза и говорю чистую правду. — И ты мне мешаешь.

Санча испуганно отводит взгляд, а потом — озадаченно хмурится. Похоже, он сам не понял, что его напугало.

Перевожу взгляд на Гошу.

— Иди к родителям.

Тот кивает, и бочком пятится, протискиваясь между сидением и тощими коленками Артема, который даже не подумал убрать ноги.

Слышу шаги в проходе и оборачиваюсь.

— Валера, — киваю я парочке. — Яна.

Эти двое шагают за руку друг с другом. Яне невыносимо идет голубое выпускное платье. Валера одет в пошитый на заказ костюм, и ему невыносимо идет Яна.

Жму однокласснику руку без всякого желания и почему-то чувствую легкую ревность.

Когда-то именно я встречался с Яной. Хотя инициатором расставания тоже выступил я, сейчас хотел, чтобы эта красивая девушка держала за руку именно меня. Как-то забылись ссоры, попытки контроля с ее стороны, ее властный мордоворот-отец, относившийся ко мне, как к швали и постоянно советующий дочке «найти кого-нибудь получше».

— Вижу, ты решил не надевать костюм. — прощебетала девушка. — Рядом с тобой свободно?

— Прости, но я занял место для Олега, — развожу руками. — А рядом сядет кто-то из родителей, так что…

— Нет проблем, мы все равно хотели занять первые ряды, — белозубо улыбается одноклассник. — Рад увидеться.

— Ага.

Парочка уходит.

Олег залетает в зал за минуту до концерта: жмет ладонь, торопливым шепотом сообщает, что нового в мастерской, кого из механиков уволили, кому нашли замену. Кто воровал с работы инструменты, кто таскал и продолжает таскать из холодильника чужие обеды, и на кого пытается это спихнуть.

— Не хочешь наконец устроиться к нам? — спрашивает он под конец.

Я хочу, очень хочу. Я умею крутить гаечные ключи, и мне даже хватает технических знаний, чтобы знать, где и когда делать это на реальном автомобиле. Но в ту жизнь, которую я веду сейчас, совершенно не вписывается работа в мастерской. Как я объясню, что смогу приходить только в девять, и физически не способен проснуться раньше, потому что мое сознание находится в другом мире? А как расскажу, что в любой день могу пропустить работу, потому что в некоторых зонах мира Парящих островов просто невозможно заснуть, чтобы вернуться в этот мир?

Концерт продолжался битых полтора часа. Я поблагодарил себя за предусмотрительность — благодаря ей я наслаждался саксофонным концертом, а потом смотрел подготовленные сценки, а не слушал доносящиеся с заднего ряда шлепки мясистой ладонью и скулеж Гоши.

Наконец нас приглашают подняться на сцену и каждому поочередно вручают аттестат. Яне и Валере дают красные аттестаты, остальным — обычные.

Учителя делают вид, что мы важны для них, говорят, что нас будет не хватать, но вряд ли кто-то пару лет спустя вспомнит, как нас зовут. Здесь и сейчас находятся четыре одиннадцатых класса, и каждый год будет выпускаться столько же. И все — «особенные».

Хотя, возможно, из-за Кошмаров школы и университеты нашего города закроют вовсе, и выпуск 2024-го года станет последним.