Чаз улыбался, нашаривая пряжку ремня. Ему представлялось восхитительное зрелище: Роза стаскивает джинсы, снимает топ и проскальзывает к нему под покрывало. Он с усилием подвинулся, чтобы освободить побольше места в постели.

Проблема в том, что ему и впрямь нехорошо.

Вскоре он расслышал механическое жужжание. Вентилятор скорее всего, но Чаз, приоткрыв веки, в темноте ничего не смог разглядеть. Приумноженный избытком алкоголя, гул вентилятора трансформировался в сознании Чаза в винт вертолета, который вращался в опасной близости к его непокрытой голове. Он ощутил холодный укол страха и зарылся в Розины подушки, будто навозный жук. В этом своем пухлом убежище он не слышал ни бряцания ее ключей от машины, ни хлопка задней двери.

После Розиного отъезда Мик Странахэн повернулся к Джои:

– Готова?

– Сейчас или никогда.

– Правила помнишь?

– Не бить руками и ногами. Не резать острыми инструментами. Что еще? – спросила Джои.

– Не плакать.

– Смеешься? – спросила она, и вместе они вошли в дом. Джои на секунду задержалась у дверей спальни и подушилась «Шанелью» за ушами.

Странахэн прошептал:

– Я буду здесь, на случай если тебе понадоблюсь.

Она вошла в комнату и тихо прикрыла за собой дверь. В темноте раздался легкий шорох, затем приглушенный голос из-под подушек:

– Роза?

Джои присела на край кровати.

– Роза, милая. Иди ко мне, – позвал Чаз.

Джои оцепенело легла рядом с мужем. Он выпутался из подушек и на ощупь уложил голову ей на правое плечо.

– Ты волшебно пахнешь. Мои любимые духи.

– Хммм, – протянула Джои. От Чаза несло алкоголем и чесноком. Что-то тупое и знакомое ткнулось ей в бедро, и Джои подумала: «Так вот что такое на самом деле яйцеголовый».

– Я, наверное, пьян, – сказал Чаз.

«И к тому же под кайфом», – мысленно добавила Джои. Роза подбросила ему в вино десять миллиграммов диазепама.

Чаз довольно неуверенно нащупал ее грудь, и она смахнула его руку.

– Прекрати, – шепнула она.

– У тебя сердце так быстро бьется. Что это значит, Роза? «Если б ты только знал».

Он сильнее прижался к ней.

– Нет.

– Ну пожалуйста, мне так ее не хватает, – заныл Чаз.

Глаза Джои потихоньку привыкали к темноте. Чаз был вялым и полусонным, но она оставалась настороже.

– Пожалуйста, Роза. Помоги мне прогнать эту боль, – продолжал он. – Только на сегодня.

Внезапно Джои зарыдала. Просто невероятно. Плачет, как ребенок!

Казалось, Чаза воодушевили ее слезы, которые он, несомненно, принял за слабость.

– Ну давай, Роза, – умолял он, пытаясь расстегнуть брюки, – это полезно для нас обоих.

– Но каким образом, господи боже?

– Мы растворимся друг в друге.

«Что-то новенькое, – подумала Джои. – Интересно, где он это спер?» – Она медленно, размеренно вздохнула, хлюпнула носом и проглотила слезы.

– В такие периоды это вполне нормальные чувства, – говорил Чаз. – Джои любила нас обоих. Она бы прекрасно все поняла.

– Нет, Чаз, Джои бы не поняла.

Она сказала это громко, своим обычным голосом. Он перестал извиваться и слегка приподнялся, пытаясь рассмотреть ее лицо. Она услышала, как он с трудом сглотнул.

– Уверяю тебя, – сказала она, – Джои определенно не поняла бы, как ты можешь клеить ее лучшую подругу в ночь после поминальной службы.