– Ну? – Она протянула руку.

Он бросил ей в ладонь два деформированных кусочка свинца.

– Ржавый – сама знаешь откуда, – пояснил он. – А блестящий из-под руки.

Изучив пули, Морин сказала:

– Я горжусь тобой, Эрл. Это, наверное, было ужас как больно.

Он ответил, что не так уж больно:

– Парень – настоящий дока.

– Он лечит… коров?

– Ваще рогатый скот. – Тул объяснил Морин, что настоящий врач должен сообщить властям, если к нему заявится пациент с огнестрельной раной. А вот ветеринар никому сообщать не обязан.

– Главное, что ты наконец-то избавился от своего бремени, – сказала Морин. – Больше никаких лишних страданий.

– Да. Твоя очередь.

– У меня все в порядке, Эрл.

– Правду скажи, – попросил он.

– Правда в том, что я совершенно счастлива оказаться снаружи, на свежем воздухе.

– Погодь, вот выберемся с этого выгона.

– Нет-нет, все прекрасно, – сказала Морин, – даже навоз. Спасибо тебе, Эрл.

– За чё это?

– За свободу. За то, что ты – мой сэр Галахад. За то, что спас меня из «Неземного поместья»!

Она притянула его к себе и чмокнула в щеку.

– Ладно тебе, хватит.

Тул ощутил, что краснеет.

Никто и слова не сказал против, когда он нес Морин из лечебницы. Никто не посмел встать у него на пути.

Она уже несколько часов не спала, сидела в кровати и ждала, держа сумочку на коленях.

Выдернула внутривенную трубку из руки и сходила в ванную. Сняла больничную одежду и натянула легкое платье, голубое, как барвинок. Причесалась, подкрасила губы помадой, нанесла каплю румян на щеки. Оставила записки дочерям, чтобы не волновались.

Во время завтрака пришла адская медсестра, уставилась на Морин как на психичку, принялась ее ублажать, уверять, как здорово она сегодня выглядит, взбивать ей подушки – и все это время пытаясь обманом заставить ее лежать тихо, чтобы воткнуть ей другую иглу.

Но Морин энергично сопротивлялась, заставив медсестру ретироваться. Вскоре явились два прыщавых санитара-тяжеловеса, и тот, что покрупнее, схватил Морин за руки, а второй попытался прижать ее ноги, при этом медсестра топталась с приклеенной улыбкой, сняв крышечку со шприца и прицеливаясь.

Тут-то и появился Тул, весь блестящий от пота, гигантский, пахучий, и заблокировал дверной проем. Его рабочие ботинки покрывала корка, комбинезон косо висел на плечах, обнажая грязную обертку из бинтов, как у мумии. Влажные, спутанные, черные как смоль волосы на руках и шее издали походили на изощренную татуировку.

– Уберите руки, – без малейшего проблеска эмоций произнес он.

Санитары немедленно отпустили Морин и попятились.

– Все в порядке, Полли, – сказала Морин дрожащей медсестре. – Это мой племянник из Нидерландов. Тот самый, о котором я тебе говорила.

Тул протопал внутрь, поднял Морин с кровати, вынес ее из комнаты, пронес по коридору, потом мимо регистратуры и через двойные двери на круговую подъездную дорожку, где оставил красный, как яблоко, пикап «Ф-150 суперкаб», купленный вчера за 33 641 доллар наличными.

Тул с трудом подсчитал, что в «Самсонайте» осталось больше 465 000 долларов. И полно места для тридцати одного фентанилового пластыря, украденного им из дисконтной аптеки в Бойнтон-Бич – лекарство предназначалось для Морин, не для него.

– Какая красота! – воскликнула она при виде нового грузовика.