Вторые сутки проходили под усиливающиеся болевые ощущения. Кожа вспухала ещё больше, начинала трескаться и кровоточить. Уже тогда, в большинстве случаев, пациент прекращал всякие самостоятельные работы с клавиатурой, не мог писать, у него всё двоилось перед глазами во время чтения. Ну и паузы некоторого облегчения наступали гораздо реже, доходя постепенно всего лишь до пяти минут в течение часа.

Третьи сутки – начинало вздуваться всё тело. Боли становились постоянными и лишь разнообразились по силе или по месту на теле. Орущая от боли жертва приходила в осмысленное сознание очень редко.

На четвёртые сутки пострадавший, как правило, начинал сходить с ума.

В конце пятых суток вздувшееся чудовище, никоим образом не похожее на человека, с растворившимися в гнили внутренностями и костями умирало.

Никаких врачебных рекомендаций не существовало. Любое вмешательство или попытка облегчить страдание лишь многократно усиливали боли и приближали смерть, сводили в могилу всего лишь за трое суток.

Но одно спасение от болезненных кошмаров всё-таки существовало. Хотя о нём никто из первого десятка «укушенных» не признался даже перед лицом мученической смерти. Называлось оно просто и не витиевато: покаяние. Лишь двенадцатый по счёту, сенатор Чарли Бузинский, на вторые сутки после укуса собрал вокруг себя представителей прокуратуры, нескольких следователей, самых прославленных корреспондентов и операторов ведущих телеканалов. После чего устроил свою предсмертную пресс-конференцию. И начал с самого страшного, но не сразу оценённого для присутствующих предупреждения:

– Если вы утаите хоть слово из моего покаяния, то вас настигнет в течение месяца смерть от руки Вампира. Если кто сомневается в своей совести, ещё имеет возможность уйти.

Тогда никто из тридцати не ушёл, все были взбудоражены предстоящим заявлением и думали примерно одинаково:

«Предвидится сенсация! Сейчас я услышу великие откровения и стану знатоком великих тайн! И чего мне бояться? Тем более что у меня есть начальство, и не от меня всё в этом мире зависит».

Чарли Бузинский частил словами более часа. О том, кого и как он убил лично в своей молодости, кого приказал убить впоследствии, у кого где и сколько украл, какими махинациями занимался в последнее время и прочее, прочее, прочее… И к концу его исповеди очень многие из присутствующих пожалели, что остались и всё это выслушали. Ведь чаще всего от многих знаний – многая печали.

Нет, сенатор всё равно умер в начале шестых суток. Точно так же сгнил и превратился в вонючую жижу, как ранее «укушенные». Только вот последние трое суток он не метался и не орал от боли, а просто тихо умирал с блаженной улыбкой идиота на расползающемся подобии лица. Но с тех пор сразу по всей стране и за её пределами вошло в жизнь многозначительное выражение:

«Покаялся, как Бузинский!» или «Покайся, как Бузинский, иначе…» – и много куч производных словосочетаний от этих, ставших нарицательными.

А вот с теми, кто выслушал исповедь, оказалось ох как не просто. Половина из них затаила материалы или кардинально извратила их. А потом ещё и начала поливать грязью тех коллег, которые донесли миру всё услышанное дословно. Вот эти пятнадцать человек и пали первыми жертвами начавшего убивать Вампира. Он их не кусал, он им просто и весьма показательно сворачивал головы. Невзирая на пол, старость, инвалидность, многодетность или прежние заслуги перед обществом.

Ещё шестерых, оказавшихся честными, принципиальными и начавших раскручивать маховик следствия, убили типы, заинтересованные в их молчании. Но было поздно, всё равно правда стала известна всем.