— А ты возьми меня с собой! Я без тебя не хочу, — безнадежным тоном попросила Элла.

— Не могу! Но это пока… Потом я устроюсь и обязательно тебя возьму! Обязательно, честное слово. Ты потерпи без меня немножко, а потом я приеду и заберу тебя, договорились?

— Правда заберешь?

— Клянусь тебе чем хочешь! — горячо воскликнула мама. Она была готова пообещать что угодно, лишь бы дочка не сидела так пришибленно и не таращила на нее испуганные, несчастные глаза. — Ты умеешь хранить секреты?

— Умею!

Мама наклонилась к ее уху:

— Может быть, года через два мы с тобой вообще отсюда уедем! Насовсем.., в другую страну!

— В Израиль? — еле слышно спросила Элла.

— В Америку!

— А бабушка Женя?

— Не знаю, там видно будет, — отвела глаза мама. — Элка, пообещай мне, что не будешь плакать.

— Я… Я постараюсь, — с трудом проглотив комок в горле, проговорила Элла.

— Вот и умничка, ты у меня вообще самая умная и самая красивая… — Мама прижала ее к груди. — Если так и дальше будешь стараться, то потом мы с тобой будем жить за границей, в Америке, в доме с бассейном.., и у тебя будут самые красивые платья и игрушки и…

— А там тоже надо будет играть на скрипке?

— Обязательно! У тебя талант! Его нельзя зарывать в землю!

Перспектива жить в далекой, чужой Америке — без бабушек, без папы, хоть и с бассейном, но зато с ненавистной скрипкой — мало привлекала Эллу, однако мама смотрела на нее с такой мольбой, что она вздохнула тяжело и едва слышно сказала:

— Я постараюсь…

Ей было тогда одиннадцать лет.

— А мне нравится!

— Мало ли что тебе нравится! Уродуешь себя!

— Леля, по-моему, это тебя не касается!

— Еще как касается, мне ж целый день на тебя смотреть!

— Леля, прекрати! — вмешалась Мария Игоревна. — Оставь Эллу в покое!

— Я ей добра желаю!

— А ты не можешь желать добра немного потише? И поделикатнее?

— Глупости! Деликатностью ничего нельзя добиться! Пусть она взбесится наконец и мне назло сядет на диету! Тридцать пять лет бабе — надо худеть, пока не поздно! Известно же, после сорока худеть гораздо труднее!

— Да ерунда, не надо ей худеть, ее прелесть в полноте!

— Она слишком хорошо готовит! Вот и жрет немерено!

— То, что она готовит, просто нельзя есть понемножку! Ты ж сама, несмотря на свои диетические заморочки, трескаешь Элкины пироги так, что…

— Вот и я говорю, она слишком хорошо готовит!

Они говорили так, будто Эллы не было в комнате. В общем-то ее все в конторе любили, но она давно научилась быть незаметной. Никогда не кричала, не выходила из себя, не вступала в шумные дискуссии, а тихо делала свое дело. Она работала юристом в литературном агентстве «Персефона». Название его было составлено из первых букв фамилий организаторов — Перельман, Серов и Фонякова. Перельман уже три года как умер, Фонякова вышла замуж и переехала в Петербург, и Валерий Яковлевич Серов теперь единолично владел агентством. Эллу всегда удивляло, неужели никто из создателей фирмы не знает, что Персефона кроме всего прочего была богиней царства мертвых, супругой Аида? Но, судя по Валерию Яковлевичу (остальных она не знала), они ничего не смыслили в мифологии. Впрочем, Персефона была наряду со своей матерью Деметрой еще и богиней плодородия и земледелия, — вероятно, поэтому агентство, в общем, процветало.