Стефан явно чувствовал себя неуютно под взглядом Йозефа. Он постоянно ёрзал на месте и нервно теребил край темного полотна, которым был накрыт рабочий стол. В первую очередь, неуютно бедолаге было от того, что ему прочли текст, который он бы предпочел не слышать.

На Геббельса посетитель старался не смотреть. Впрочем, понять его, наверное, можно.

Йозеф знал, что выглядит, прямо скажем, не самым приятным человеком. Его темные волосы без пробора были зачесаны назад. Довольно правильные черты лица, которые могли бы показаться симпатичными, портили убегающий назад лоб и выступающая верхняя челюсть. Это все придавало лицу Йозефа нечто крысиное. Беспокойный взгляд, напряженное выражение, словно он проглотил комок слюны, глубокие складки на щеках и вокруг рта… Именно таким его видели окружающие. Но тем приятнее страх, который появляется в их глазах. А он непременно появляется, когда Геббельсу это нужно.

— Стефан, ты понял? Ты понял, что написала эта американская дура о нашем фюрере? — Поинтересовался Йозеф у своего гостя.

— П-п-п-простите, господин рейхсминистр… Она назвала фюрера… с-с-с… сумасшедшим. — Стефан, заикаясь, ответил на вопрос и тут же втянул голову в плечи, будто ожидал удара.

Потому как произносить подобные крамольные вещи, да еще в присутствии Геббельса — это весьма опасное действо. Однако, с другой стороны бледного вида немец прекрасно знал, если господин рейхсминистр задает вопрос, он всегда ждёт ответа. Поэтому промолчать точно не получится.

— Нет! Нет, Стефан! — Геббельс вскочил из-за стола. — Ну… То есть, да. Она назвала его сумасшедшим. Но даже в этом сумасшествии Марта Додд признает факт уникальности фюрера. Что он — один. Понимаешь? Такой он один!

Стефан, честно говоря, вообще не разделял восторга рейхсминистра по поводу прочитанного. Однако, в ответ на слова Йозефа он несколько раз кивнул головой. Опыт предыдущих встреч говорил ему, лучше согласиться.

— Ой, да чёрт с ней! — Отмахнулся рейхминистр. — Ее растущая враждебность к национал-социалистам определенно связана с мужчиной. Все женщины ведут себя как шлюхи, если в деле замешан мужчина. Марта Додд прибыла в Берлин рьяной поклонницей фюрера, а уехала отсюда едва ли не врагом. Не переживай, Стефан, мы бдительно следим за ее дальнейшей жизнью. Марта заявила, что намерена написать разоблачающую книгу о Третьем рейхе. Смешно, честное слово. Она тут крутила романы с половиной Берлина. Какие, к дьяволу, разоблачения? Лучше бы о себе написала. О своем моральном облике. О своей распущенности.

Стефан скромно промолчал. Он, честно говоря, меньше всего переживал о какой-то американской журналистке и уж тем более, о фюрере. Стефан точно знал, что у этих двоих все будет хорошо. А вот лично у него, у Стефана Бербока — не факт. Потому что он, Стефан Бербок, рискует головой в прямом смысле этого слова. В любой момент шеф немецкой полиции, в доме которого Стефан работает, узнает, что информацию различного толка Геббельсу поставляет неприметный, скромный садовник.

— Ладно. Опустим эту тему. Меня интересует другое. Ты ведь не просто так явился, Стефан. Верно? У тебя есть что-то интересненькое для меня.

Геббельс поднялся, обошёл стол и замер рядом с посетителем, нависая над ним.

— Да, господин рейхсминистр. Информация есть. Сегодня господин Гиммлер получил срочное донесение от оберштурмбаннфюрера Мюллера из Финляндии, который собирается доставить оттуда в Берлин некоего человека. По мнению Мюллера ценность данного господина неимоверно велика. К сожалению, донесение было достаточно коротким.