Я решил, раз настроение у начальника сыскной полиции все равно поганое, испортить его вряд ли получится. Поэтому сходу рубанул полковнику в лоб, что именно мне от него нужно. Потребовал свободы действий.

Реакция Риекки оказалась немного иная, не та, которую я ожидал. Эско не разозлился, а принялся кривляться. Мало того уши тут свои суёт всем подряд, так еще после того, как я оттолкнул его в сторону, он вдруг несколько раз хохотнул. Похоже, нервы ни к черту у мужика.

— Что смешного, господин полковник? — Поинтересовался я.

— Алексей, давай поясню тебе кое-какие нюансы. Три дня назад некто очень шустрый пытался убить оберштурмбаннфюрера СС. И чтоб ты понимал, насколько это неожиданно, о прибытии господина Мюллера стало известно… В день прибытия! Представляешь? То есть времени на подготовку и организацию покушения не было совсем. И вот меня очень, очень интересует вопрос. Кто это был? Поиском ответа сейчас занята бо́льшая часть моих людей. Они прочёсывают всю территорию страны. Соображаешь? Не всю территорию Хельсинки. Страны! И это не преувеличение, Алексей. А ты заявляешь, будто тебе нужна свобода действий. То есть, по итогу я получу двойную головную боль. Помимо поиска неизвестного стрелка, у меня добавиться вероятность новых проблем, но уже от тебя. Ни минуты не сомневаюсь, проблемы точно будут.

— Ну почему же проблемы? — Я пожал плечами. — Вы не дослушали до конца. Вдруг это отличное предложение.

— Так… Хорошо. И зачем тебе свобода действий? Давай начнём с такого вопроса.

— Хочу разыскать человека, который стрелял в оберштурмбаннфюрера. Вернее, если говорит более точно, хочу, чтоб он меня разыскал.

Эско минут пять сидел молча. Просто таращился на меня тяжёлым взглядом. В его голове очевидно происходил серьезный мыслительный процесс. Начальник сыскной полиции сообразил, я неспроста делаю подобные заявления, и от этой догадки ему с каждой секундой становилось хреново.

— О как…и зачем стрелку это? — Осторожно поинтересовался Риекки.

Хотя по его хмурому взгляду было вполне понятно, он уже сам додумал ответ.

— Потому что мы знакомы. Этот человек убил мою мать. И он знает, что я в курсе его непосредственной вины в ее смерти. — Ответил я господину полковнику с абсолютно невинным выражением лица.

Глава двенадцатая

У меня неожиданно появляется напарник

Думаю, можно не уточнять, что реакция, последовавшая со стороны Эско Риекки, была фееричной. Настоящий салют из матерных слов и бранных эпитетов. Все они, естественно, предназначались мне.

Орал господин полковник вдохновенно, с огоньком. У него даже лицо от напряжения обрело какой-то красновато-лиловый оттенок, а на лбу выступили вены. Не представляю, что так сильно вывело Риекки из себя. Подумаешь, всего-то сказал ему, будто знаю человека, покушавшегося на важную персону Третьего Рейха. Чего уж настолько разоряться?

— Вы бы таблеточек каких-нибудь попили, господин полковник. Порошочков. С плохими нервами в сыскной полиции делать нечего. — Высказался я, как только вулкан прекратил извергаться. Устал, видимо.

— Ты… Ты… — Риекки несколько раз ткнул в мою сторону указательным пальцем.

Вид у него при этом был такой зверский, что я на всякий случай поднялся с кресла, обошел его и встал за спинкой, оперевшись о нее рукой. Боюсь, в этот раз начальник сыскной полиции близок к тому пределу терпения, за которым кончается адекватность. Еще кинется, чего доброго, забыв о наставлениях Мюллера. Не хотелось бы калечить человека.

— Какого черта ты молчал три дня? — Задал Эско, наконец, более-менее вразумительный вопрос, в котором отсутствовали термины, предполагающие различные непотребства.

— Не молчал. Вы не спрашивали. — Я развел руками.