— Долг? — Никита Егорович пригладил и так зализанную до блеска челку. — И большой долг?

— Да не-е… Двадцать рублей, — подозреваемый явно занизил ставку. С такими проигрышами из подпольного казино не уходят. Да и Гоша бы не стал мараться из-за такой смешной суммы и трясти долг. А то, что с него уже трясли, я не сомневался. Слишком быстро он с темы решил съехать, боялся Гошу.

— Из-за долга в двадцать пять рублей вы напали на сотрудника милиции и ударили его доской? — продолжал следователь. — Я вам не верю.

— Я же не знал, что это сотрудник, — брызнул слюной Степанов. — У него на морде не написано!

На столе зазвонил телефон. Степанов вздрогнул. Следователь поднял трубку:

— Слушаю, Горохов. Свидетель? Где? Молодцы!.. Давайте его ко мне через часик. Будем проводить опознание. Благодарю за службу…

Никита Егорович положил трубку и с торжествующим видом уставился на допрашиваемого:

— Ну все, товарищ Степанов. Теперь нам твое признание не нужно. Свидетеля нашли. Дворник видел, как ты выскакивал из подъезда Зверевой в тот вечер, когда ее убили. Теперь не отвертишься от вышки.

— Как от вышки?

— А как ты хотел, за четыре трупа? Зверева, Рогова, Соболева и Красицкая. За последний год убито четыре девушки. Все задушены. Уверен, что твоих рук дело!

— Нет! Я их не убивал! — Степанов затрясся и вытаращил глаза.

— Когда свидетель тебя опознает — не отвертишься!

— Я не убивал их! — чуть ли не выл задержанный.

— Не ври! — Горохов хлопнул по столу кулаком так, что подпрыгнула стоящая на нем кружка и сидящий рядом на стуле допрашиваемый. — И так вышка светит, ты еще усугубляешь вину враньем!

— Я одну убил, крысу-кадровичку! — зарыдал Степанов. — Не убивал я других! Клянусь! Не убивал…

— Рассказывай все, как было, — холодно проговорил Горохов, делая вид, будто ему уже особо нет дела до признания. Будто он уже все решил.

— Эта стерва требовала извиниться перед ней, и чтобы выродок ее рядом был! То есть, в присутствии сына. В тот вечер я постучался к ней в квартиру и собирался попросить прощения, но выскочил ее сынок и стал спрашивать у нее, что за дядя пришел. Та ответила, что это очень плохой человек, которого надо наказать. Представляете? Так и сказала, глядя прямо на меня! И это после всего, что у нас было! Но Валерий Степанов не тряпка! Он не позволит вытирать о себя ноги. Я все ей высказал. Все, что думал! И пригрозил, что растреплю всей фабрике о наших былых отношениях! Да! Да! Что вы так смотрите?! Не знали? Никто на фабрике не знал! Любовники мы были с Раисой. Но когда чертов фронтовик, что мастером у нас трудится, стал наговаривать на меня, что, дескать на руку я нечестный, отвернулась от меня Раиска, и про ласки вмиг забыла, что дарил я ей! Старая кошелка! Попользовалась молодым телом и бросила, так получается?! Я сказал, что скоро все узнают о ее былой интрижке с учеником мастера. Взбесило ее это. Покраснела она и чуть глаза мне не выцарапала. Успел я в сторону отскочить. Тогда эта тварь демонстративно вытащила откуда-то мою трудовую и порвала у меня на глазах. И швырнула клочки мне прямо в морду. Тут я не выдержал и накинулся на нее. Что-то в голове щелкнуло. Будто демон вселился. Перед глазами пелена красная, ничего не слышал и не видел толком. Будто в густом тумане или под водой. Очнулся, когда Раиса дергаться и дышать перестала. А я все стягивал и стягивал этот ее чертов красный поясок на горле. Задушил тем, что под руку попалось. А очнулся, потому что больно было. Ее выродок меня по ноге утюгом огрел.

При этих словах я еле сдержался, чтобы не вскочить и не размазать Степанова по стенке. Но не время для гнева. Нужно дождаться окончания его признаний. Только так мы сможем его прищучить.