— Я его считал крысой, или кротом, хоть как назовите. Но немного ошибся. Все гораздо гаже.

— Это как понимать? — поднял бровь Лаврентьев. В сочетании с поповской бородой это властное движение смотрелось довольно комично.

— Он ваш сотрудник, и как мент, я тебе прямо скажу, что нехорошо как-то в милицию внедряться. Не нравится мне это. Мы все должны играть в одни ворота. Но вас я понять могу. Он был вашими глазами и ушами. Ведь крыса все-таки существует. Среди местных.

— Валера хороший парень, — задумчиво проговорил капитан. — Но слишком старательный. Слишком много рвения проявлял в милицейских делах. В роль вжился.

В мозгу у меня сверкнуло, я только головой покачал от удивления. Ну, фокусники?

— Поэтому вы его немного приземлили в глазах местной милиции? — высказал я свою догадку. — Уверен, что его инцидент с рыбоохраной был спланирован. Чтобы рвение его разбавить немного негативом в плане служебной дисциплины. Шубин специально с инспекторами закусился. По твоему приказу.

Гэбэшник хмыкнул.

— Какой ты, Андрей Григорьевич, догадливый. Тебе бы у нас работать, а не в МВД прозябать, в тени Горохова.

— Тень тоже нужна. На солнце отдыхать хорошо, а не работать. И хватит меня агитировать. Я уже на этот счет высказывал свое мнение товарищу Черненко. Не думаю, что вы не в курсе. Тем более, насколько мне известно, «красных» вы не берете в свои ряды.

— Для тебя-то бы сделали исключение.

И, вроде бы, я и был своего рода исключением, но, надеюсь, совсем другим. Почему-то чем дальше, тем больше тяготил меня этот разговор.

— Спасибо, нас и здесь неплохо кормят. Так что насчет Валеры? Я прав оказался?

— Да. Только Шубин немного переборщил с рыбоохраной. В воздух пострелял из-за трех «пескарей». Но получилось убедительно. Пришлось нашему руководству вмешаться даже, чтобы его из органов не поперли.

— Теперь он считается “нечистым на руку” ментом. Как раз то, что вам нужно, — продолжал я. — Все, кто делишки темные проворачивает в милиции, ему доверяют. Своим считают. Меченый, вроде как.

— Да, Шубин ценный сотрудник, но после того, как ты его задержал, придется его переводить в другой город. После такого тут он уже будет вызывать подозрение. Кстати, Андрей Григорьевич, отпустить бы его надо. И как можно скорее.

Теперь, конечно, это и обсуждать было нечего. Всё-то у них продумано, всё на мази, только мне почему-то нерадостно.

— Это сделаем. Я рапорт свой перепишу. И Петренко, естественно, искать не буду — это тот, который ему «Парабеллум» сдал и меня привёл. Напишу справку, что, дескать, проверил всех Петренко, у которых жену Галей зовут. Но не опознал. Стало быть, имя вымышленное было. Зацепок нет.

— Петренко мы сами накроем, — заверил капитан. — Когда время придет.

Я всё-таки не выдержал:

— А раньше нельзя было меня во все это посвятить? Зачем была игра в кошки-мышки? Я ж и подстрелить тебя мог. Не раз. И Валеру.

Обвинить их в том, что они ставили в опасность нас, я, положа руку на сердце, не мог. Больно уж нежно они у нас тогда схрон увели.

— Сам понимаешь, инструкция. Но она не предусмотрела, что ты такой ушлый окажешься. Не встречал я в советской милиции таких. Ты больше на спецагента похож, — хохотнул Лаврентьев. — Американского. Вот Черненко и дал команду ввести тебя в курс дела, пока ты нам совсем карты не спутал.

— Работа такая, — пожал я плечами. — А Сапожникова ты нам слил, получается потому, что он глаза мозолил скупщикам? Когда в монастыре у тебя обосновался.