— А как же рассвет? — попробовал возмутиться я,

— Какой тебе рассвет, ты белый, как мел и плохо соображаешь. Домой тебе надо.

— А где я живу? — осторожно спросил я.

— Тебе в больницу надо, — на лице Кати промелькнул испуг. — Ты даже не помнишь где живешь.

— Да помню я все, — отмахнулся я. — Просто все как в тумане.

Я напряг память. В голове всплыл образ хрущевской пятиэтажки. Небольшая простенькая квартира. Женщина с седыми висками, стоит и улыбается на маленькой кухне.

— Я тебя провожу, — Катя решительно встала и потянула меня за руку.

— Спасибо! — расцвел я.

Мне вдруг мучительно захотелось спать. Я почувствовал усталость (во сне человек не устает) и некоторый страх за свое непонятное состояние.

— Эй, Петров, — мимо проходила толпа парней, среди которых выделялась рослая фигура Быкова. — Пойдешь курить?

Бык чуть приостановился и с ехидной улыбкой смотрел на меня. На его виске пульсировала жилка. Немалых усилий ему стоило изображать улыбчивость.

— Не курю, — ответил я.

— Ха! Пацаны! — бык театрально развел руками, обращаясь к дружкам. — Андрюше мама курить запрещает.

Он повернулся ко мне и добавил со скрежетом в голосе:

— А с девочками танцевать она тебе разрешает?

— А пойдем, покурим, — я встал и решительным шагом направился к выходу, где ждала нас толпа.

Быков опешил, но в следующий момент обрадовался:

— О, Петров, да ты не такой очкун, как выглядишь… Ну пойдем, покурим-ка, пойдем.

Он хищно улыбнулся и положил на плечо мне руку, увлекая к выходу из школы.

— Андрей! — крикнула вслед Катя. — Не ходи!

— Я не долго! — обернувшись, бросил я.

— Конечно, не долго, — вторил довольный громила. — Мы быстро все сделаем.

— Я позову директора! — Катя кинулась по лестнице наверх.

Ночной воздух встретил на крыльце запахом травы. Вроде город, а выхлопов не чувствуется. Даже машин почти не слышно. Будто в деревне.

— Пошли за школу, — пропел Быков. — а то физрук увидит и сигареты отберет. Он сам никогда не покупает их, гад.

— Пошли, — кивнул я и зашагал в темноту.

Быков с толпой приспешников семенили следом.

Удар в спину был чувствительным. Я, конечно, не курить шел, но такой подлости от противника не ожидал. Я завалился мордой в траву. Полумрак немного рассеивался хилой луной, которая с удивлением уставилась на группу советских выпускников, учинивших за школой разборки.

— Ну что, Петров! — Быков демонстративно засучил рукава. — Я же тебя предупреждал…

Я еле поднялся. Почка ныла, отдавая в ногу. Блин! Больно-то как. Теперь ясно, что это ни хрена не сон и не глюки. Такая боль не может привидеться.

Быков шагнул вперед и предсказуемо выбросил кулак мне в лицо. Я чуть отклонился и ударил боковым в ответ. Бил не слишком сильно, чтобы челюсть не свернуть, но в итоге не рассчитал. Не привык к своему новому телу и новой массе. Со всей дури лупить надо было.

Удар получился смазанным и слабым. Но и его хватило, чтобы высечь из глаз противника искры. Быков с удивлением уставился на меня. Он никак не мог понять, почему не попал мне в морду. И как я, тварь дрожащая, посмела залепить ему тумака?! Ему! Самому сильному человеку в школе.

— Ах ты, сука! — бык, словно на корриде, кинулся на меня.

Я шагнул в сторону, чуть присел и ударил его кулаком в живот. Быков пролетел мимо, получив спазм диафрагмы. Он сложился пополам и хватал воздух ртом, как рыба на льду. Что-то мычал, проклиная меня.