— Да, граф вам будет очень благодарен за это, — сказал дон Рафаэль.

— Нечего медлить, — продолжал Весельчак, — мы с Орлиной Головой приготовим все к дороге, а вы пойдите сообщите донье Анжеле о нашем намерении.

— Только торопитесь, — сказал Валентин, — не знаю почему, но мне хотелось бы уехать как можно скорее.

Все разошлись, охотник остался одни.

Сильное беспокойство овладело Валентином, взволнованный ходил он по комнате, ежеминутно останавливался и прислушивался или смотрел в окно, как будто поджидая врага. Наконец он не выдержал и вышел во двор.

Орлиная Голова и Весельчак седлали лошадей, пеоны вели мулов, предназначенных для перевозки вещей доньи Анжелы.

Беспокойство Валентина увеличивалось с каждой минутой, он был словно в лихорадке. Помогая товарищам, охотник все время просил их поторопиться.

Прошел час, все было готово, ожидали только Анжелу. Наконец она вышла в сопровождении донны Люции и дона Рафаэля.

— Едем! — вскричал Валентин. — Едем скорее!

Все сели на лошадей.

Вдруг послышался какой-то шум, и во двор вбежал Курумилла. Лицо его выражало ужас, он задыхался.

— Бегите, бегите, они едут! — закричал он.

— Вперед! — скомандовал Валентин.

Но судьба словно смеялась над ними: только они хотели выехать со двора, как пеоны погнали стадо, которое загородило ворота. Нечего было и думать выехать, пока все животные не войдут во двор, а вернуть их назад уже не представлялось никакой возможности. Волей-неволей беглецы вынуждены были ждать.

Валентин словно обезумел.

— Я знал это, я знал, — говорил он, задыхаясь от гнева и с бешенством сжимая кулаки.

У дона Рафаэля были такие огромные стада, что для их прохождения через ворота потребовался целый час.

— Едем, ради Бога, едем! — вскричал Валентин.

— Поздно, — сказал Орлиная Голова, вдруг появившийся в воротах.

— Проклятье! — заревел охотник и поскакал за ворота. Холодный пот выступил у него на лбу.

Асиенда оказалась окружена мексиканцами. Их было человек шестьсот, среди них охотник заметил генерала Гверреро.

— О-о, подлый изменник! — закричал Валентин.

— Зачем отчаиваться? — сказал дон Рафаэль. — Я не так давно оставил кочевую жизнь и еще помню великие хитрости, которые нераздельны с ней… Не дадим им опомниться, бросимся на них и пробьемся сквозь их ряды.

— Нет, — повелительно возразил Валентин. — Это совершенно невозможно. Затворите ворота, Весельчак.

Канадец соскочил с лошади и исполнил приказание.

— Но… — начал было дон Рафаэль.

— Послушайте, дон Рафаэль, — перебил его Валентин, — не забывайте того, что вы не имеете права так рискованно распоряжаться своей жизнью и бросаться в такое отчаянное предприятие — вы отец большой семьи. Притом, можем ли мы подвергать такой опасности донью Анжелу? Что будет, если ее убьют?

— Это правда, — отвечал дон Рафаэль, — я не подумал об этом.

— О! — вскричала Анжела. — Велика беда, если я умру. Что мне от жизни, раз я не увижу человека, которого люблю!

— Сеньорита, — авторитетно сказал охотник, — к чему такое отчаяние? Быть может, все к лучшему. Идите-ка скорее в дом, мы здесь и без вас управимся.

— Пойдемте, пойдемте, — дружески обратилась к ней донна Люция, — ваше присутствие здесь не только бесполезно, но прямо-таки вредно.