— Когда-нибудь, — сказал он, — нам не миновать большой беды. Мои ребята проволокут мыльный пузырь сквозь триста световых лет, если в нем будет двигатель. Только бы двигатель был. А на этом обломке, в котором…

Он бы распространялся еще долго, если бы не засвистел Блин, созывавший всех к завтраку. Док был уже за столом и, кажется, функционировал. Он поеживался и был немного бледноват. Кроме того, он был зол и выражался возвышенным слогом:

— Итак, нас ждет триумф. Мы выходим, и начинаются чудеса. Мы обшариваем руины, все желания исполняются, и мы возвращаемся проматывать деньжата.

— Док, — сказал я, — заткнись.

Он замолчал. Никому на корабле мне не приходилось говорить одно и то же дважды.

Завтрак мы не смаковали. Проглотили его и пошли. Блин даже не стал собирать посуду со стола, а пошел с нами.

Мы беспрепятственно проникли в силосную башню. В цоколе были входы без всяких дверей. Никто и ничто не задержало нас у входа. Внутри было тихо, торжественно… и скучно. Мне показалось, что я в чудовищно громадном учреждении.

Все оно было прорезано коридорами, а из коридоров проходы вели в комнаты. Комнаты были уставлены чем-то вроде ящиков с картотеками.

Некоторое время мы шли вперед, делая на стенах отметки краской, чтобы потом найти путь к выходу. Если в таком здании заблудиться, то всю жизнь, наверно, будешь бродить и не выберешься.

Мы искали… хоть что-нибудь, но нам не попадалось ничего, кроме этих картотечных ящиков.

Поэтому мы зашли в одну из комнат, чтобы порыться в ящиках.

— Там ничего не может быть, кроме магнитных лент с записями. Наверно, такая тарабарщина, что нам ее ни за что не понять, — сказал с отвращением Блин.

— В ящиках может быть все что угодно, — сказал Фрост. — Не обязательно магнитные ленты.

У Блина была кувалда, и он поднял ее, чтобы сокрушить один из ящиков, но я остановил его. Не стоит поднимать тарарам, если можно обойтись без этого. Мы поболтались немного по комнате и обнаружили, что если в определенном месте взмахнуть рукой, ящик выдвигается. Ящики оказались набиты чем-то вроде динамитных шашек. Они имели дюйма два в диаметре и были длиной с фут. Весили они много.

— Золото, — сказал Хэч.

— Черного золота не бывает, — возразил Блин.

— Это не золото, — сказал я им.

Я был даже рад, что это не золото. А то бы мы надорвались, перетаскивая его. Найти золото было бы неплохо, но на нем не разбогатеешь. Так, небольшой заработок.

Мы вывалили шашки из ящика на пол и сели на корточки, чтобы рассмотреть их.

— Может, они дорогие, — сказал Фрост. — Впрочем, сомневаюсь. А что думаете вы?

Никто из нас и понятия об этом не имел.

Мы обнаружили какие-то знаки ни торце каждой шашки, и на всех шашках знаки были разные, но нам от этого не стало легче, потому что знаки нам ничего не говорили.

Выйдя из силосной башни, мы попали в самую жарищу. Блин вскарабкался по трапу — пошел готовить жратву, а остальные уселись в тени корабля и, положив перед собой шашки, гадали, что бы это могло быть.

— Вот тут-то и сказывается наша немощь, — сказал Хэч. — В команде обычного исследовательского корабля есть всякого рода эксперты, которые изучают находки. Они делают десятки самых разных проб, они обдирают заживо каждую находку, прибегают к помощи теорий и высказывают ученые догадки. И вскоре не мытьем, так катаньем они узнают, что это за находка и будет ли от нее какая-либо польза.

— Когда-нибудь, — сказал я своей команде, — если мы разбогатеем, мы наймем экспертов.