Антимодесу не терпелось увидеть это своими глазами, а также, разумеется, увидеть, какую выгоду можно из этого извлечь. Конечно же, он не собирался ставить Пар–Салиана в известность об этом. Не только Черные Одежды имели свои секреты от Конклава.

– Гномы Торбардина все еще в Торбардине, я полагаю, в основном потому, что никто не заметил, чтобы они уходили. Они совершенно самодостаточны, не интересуются внешним миром, и я не вижу никаких причин им это делать. Гномы холмов расширяют свои территории, и многие отправляются в другие земли. Некоторые даже селятся вне своих горных владений. – Антимодес вспомнил о гноме, которого он встретил в Утехе.

– Что касается гномов–механиков, с ними то же, что и с гномами Торбардина, с одной поправкой – мы предполагаем, что они все еще живут на горе Небеспокойсь, потому что никто не заметил, чтобы она взрывалась. Кендеры, кажется, процветают как никогда; бродят повсюду, разглядывают все, крадут большую часть этого, приводят остальное в состояние полного хаоса, и по–прежнему ни на что не годны.

– О, я думаю, они на многое способны, – сказал Пар–Салиан горячо и искренне. Было известно, что он питает слабость к кендерам, главным образом потому (как утверждал Антимодес), что остается изолированным в Башне и никогда не имеет с ними дела. – Кендеры – настоящие невинные младенцы в этом несправедливом мире. Они напоминают нам, что мы тратим слишком много времени и сил на беспокойство о вещах, которые на самом деле не имеют никакого значения.

Антимодес хрюкнул.

– Так когда мы можем ожидать, что ты бросишь свои книги, возьмешь хупак и отправишься куда глаза глядят?

Пар–Салиан улыбнулся в ответ:

– Не думай, что я не рассматривал этот вариант, друг мой. Полагаю, я был бы метким стрелком, будь у меня хупак и время потренироваться. Я неплохо обращался с рогаткой, когда был ребенком. Но я вижу, уже темнеет. – Это было его сигналом к окончанию встречи. – Мы еще увидимся утром? – спросил он с легкой ноткой нетерпения, которую Антимодес истолковал совершенно верно.

– Я и не помыслю о том, чтобы прерывать твою работу, друг мой, – ответил он. – Я лучше взгляну на артефакты, и свитки, и компоненты для заклятий, особенно если у тебя остались какие–нибудь из эльфийских. Мне как раз не хватает пары вещей. Затем я продолжу свой путь.

– Из тебя бы получился хороший кендер, – сказал Пар–Салиан, поднимаясь. – Ты никогда не остаешься в одном месте достаточно долго для того, чтобы пыль успела осесть на твоих башмаках. Куда ты направляешься теперь?

– О, куда дорога заведет, – беспечно сказал Антимодес. – Я не тороплюсь домой. Мой брат способен вести дела и без меня, и я уже договорился, чтобы заработанное мной было вложено куда надо, так что деньги текут ко мне, даже когда я не на месте. Намного легче и прибыльнее, чем колдовать над куском железной руды. Спокойной ночи, друг.

– Спокойной ночи и безопасной дороги, – сказал Пар–Салиан, сердечно пожимая руку друга. Он помедлил немного, затем сжал руку сильнее.

– Будь осторожен, Антимодес. Мне не нравятся знаки. Не нравятся предзнаменования. Сейчас на нас светит солнце, но я вижу кончики темных крыльев, отбрасывающих длинную тень. Продолжай посылать мне отчеты. Я очень высоко ценю их.

– Я буду осторожен, – сказал Антимодес, немного встревоженный серьезным тоном своего друга.

Антимодес хорошо понимал, что Пар–Салиан поделился с ним далеко не всем, что знал. Глава Конклава был не только ясновидцем, но и доверенным подопечным Солинари, бога белой магии. Темные крылья. Что он мог иметь в виду? Королеву Тьмы, старую добрую Такхизис? Она исчезла, но не была забыта. Те, кто изучал прошлое, те, кто знал, на какое зло она способна, не осмеливались забыть.