Гном, один из горожан, которого Рейстлин пару раз встречал, пронзил ее сердитым взглядом:

– Ты что, ума лишилась, женщина?! Такая тряска его точно убьет!

– Он не умрет! – громко сказала Джудит. – Бельзор спасет его!

Горожане, стоящие вокруг, обменялись взглядами. Некоторые крутили пальцами у висков, но многие заинтересовались и внимательно слушали.

– Тогда пусть спасает побыстрее, – проворчал гном, вставая на цыпочки, чтобы заглянуть в телегу. Возле него подпрыгивал кендер, шумно требуя дать и ему посмотреть.

Карамон залез в телегу и беспомощно склонился над Джилоном, побледнев почти так же, как он. При виде ужасных ран – сломанные ребра Джилона пронзили плоть, а одна нога была не более чем смесью крови и размолотых костей – с губ Карамона сорвался низкий звериный стон.

Розамун не обратила внимания на своего потрясенного сына. Она все стояла у борта телеги, стиснув руку Джилона и исступленно шепча о вере.

– Рейст! – позвал Карамон, в панике оглядываясь вокруг.

– Я здесь, брат, – тихо сказал Рейстлин. Он уже взобрался на телегу рядом с Карамоном.

Карамон благодарно схватил брата за руку, не сдерживая всхлипываний:

– Рейст! Что нам делать? Мы же должны сделать что–то. Придумай же что–нибудь, Рейст!

– Тут ничего нельзя сделать, сынок, – мягко сказал гном. – Ничего, кроме того, чтобы пожелать твоему отцу удачи в путешествии на тот свет.

Рейстлину стоило только взглянуть на искалеченного человека, чтобы понять, что гном прав. Чудом было то, что Джилон пережил дорогу домой.

– Бельзор снизошел к нам! – визгливо прокричала вдова Джудит. – Бельзор излечит этого человека!

«Бельзор, – с горечью подумал Рейстлин, – зря потратит время».

– Отец! – крикнул Карамон.

При звуке его голоса Джилон очнулся и поискал глазами сыновей – головой он двигать не мог. Его взгляд остановился на них.

– Позаботьтесь… ваша мама… – с трудом прошептал он. На его губах выступила кровавая пена.

Карамон всхлипывал, закрыв лицо руками.

– Мы не оставим ее, отец, – пообещал Рейстлин.

Взгляд Джилона обежал обоих братьев. Он слабо улыбнулся, и хотел сказать что–то еще, но тут на него накатил приступ боли. Он закрыл глаза, забился в агонии, и испустил дух.

Гном снял шляпу и прижал ее к груди.

– Да пребудет с ним Реоркс, – тихо произнес он.

– Бедный человек, он умер… Как это печально! – сказал кендер, и слезинка скатилась по его щеке.

В первый раз Рейстлин видел смерть так близко. Он почти чувствовал, как она проходит сквозь толпу, раскрывая над всеми ними свои темные крылья. Он ощутил себя таким маленьким, беспомощным и уязвимым по сравнению с ней.

Так неожиданно. Еще час назад Джилон шагал среди деревьев, гадая, что будет на ужин, и не думая ни о чем больше.

Так ужасно. Ужасная, бесконечная, вечная тьма. Его пугало не столько отсутствие света, как отсутствие мысли, движения, чувства. Наши жизни, жизни живых, будут продолжаться. Солнце светит, луны поднимаются, мы будем смеяться и говорить, а он не будет ничего знать, ничего чувствовать. Ничего.

Так неумолимо. Это ожидает всех нас. Это ждет и меня тоже.

Рейстлин подумал, что ему следует горевать об отце, но вместо этого ему было жаль себя самого, он горевал о том, что сам смертен. Он отвернулся от изуродованного тела и увидел, что его мать все еще цепляется за безжизненную руку, умоляя Джилона открыть глаза и вернуться к ней.

– Карамон, нам надо позаботиться о маме, – настойчиво сказал Рейстлин. – Мы должны отвести ее домой.

Но посмотрев на брата, он обнаружил, что тому самому требуется помощь.