- Всего лишь сон, - сказал Райз спокойно. - Помнишь, Эндест, был прием и нас пригласили. Два года назад. Прежде чем лорд Андарист встретил Энесдию... то есть прежде чем он увидел в ней женщину. Скара Бандарис был там как гость Сильхаса. И капитан рассказывал, как ему предоставили гостеприимство Дома Энес на пути из вверенного гарнизона. Его позабавила дочка лорда Джаэна, ходившая с видом верховной жрицы. Такой титул Скара дал Энесдии, и твоя память исказила его во сне. Тебя не было при ней в миг смерти, Эндест. Никого там не было, кроме убийц.

Жрец яростно закивал. - Так утверждает мир, и я с горечью благословляю его претензии на истину - когда просыпаюсь, когда вываливаюсь сюда. Но какой ответ предложишь ты мне, историк, если я нахожу смесь ее крови и пота на своих ладонях? Я осмотрел себя, раздевшись перед зеркалом. Ран на теле нет. Какими средствами излечишь ты мои чувства, если я хожу по Залу Портретов и вижу ее в совершенстве отображенный на стене образ? Верховная Жрица Энесдия. Табличка истерта, но я всё же смог прочитать...

- Такого портрета нет, жрец... погоди. Ага, ты о ее бабке, действительно верховной жрице времен до прихода Ночи. Ее звали Энесфила, она служила жрицей речному богу до реформы культа. Дружище, такова магия снов...

- А кровь?

- Ты сказал, что говоришь во сне, но голос принадлежит Матери Тьме. Прости за богохульство, но если появляется кровь на чьих-то руках, Эндест...

- Нет! - Жрец вскочил. - Неужели во мне не осталось воли? Мы просим ее руководства! Молимся ей! У нее нет права!

- Прости, друг. Я лишь выказал невежество, пустившись рассуждать о вопросах веры. Ты говорил с Кедорпулом?

Эндест плюхнулся на стул. - Пошел к нему первым делом. Теперь он бежит, едва меня завидев.

- Но... почему?

Лицо юноши исказилось. - Руки его остаются чистыми, сны невинными.

- Полагаешь, он приветствует то, что тебя приводит в гнев?

- Попроси она кровь его жизни, он сам вскроет себе горло, познав восторг щедрого дара.

- А ты не так влюблен в жертвенность.

- Когда любая молитва остается без ответа... - он сверкнул на историка глазами.  - И не смей говорить об испытаниях на прочность веры.

- Не буду, - согласился Райз Херат. - Собственно, ступая на эту тропу, я рискую быстро избавиться от рассудка. Всего три шага - и я блуждаю, в руках множество веревок, но как распутать узлы?

- Ты смеешь отрицать веру в силу?

- Думаю, что без веры не бывает силы.

- И что ты этим выигрываешь, историк?

Райз пожал плечами. - Свободу, подозреваю.

- А что теряешь?

- Ну... всё, разумеется.

Жрец смотрел на него с загадочным выражением лица.

- Ты утомлен, друг. Закрывай глаза. Я буду рядом.

- А когда увидишь кровь на моих руках?

- Обниму их своими.

Глаза Эндеста наполнились слезами, но тут же сомкнулись, голова улеглась на твердую обивку спинки стула.

Райз Херат смотрел, как сон овладевает юным священником, и ждал, когда треснет маска.

Они ехали сквозь город подавленный, почти лишенный света; Орфанталь видел, что и общаются здесь напряженными голосами, а жесты резки и боязливы. Дневной сумрак вытекал из переулков вокруг главного проспекта, словно из ран. Он скакал на одной из лошадей Хиш Туллы, смирной кобыле с широкой спиной и дергающимися ушами, грива довольно коротко острижена, но заплетена в торчащие косички. Интересно, есть ли у зверя имя? Он гадал, знает ли она его, что имя значит для нее, особенно в компании других лошадей. Знает ли она имена, данные другим; и если да, какие новые формы нашла она в мире? Существует ли слабый намек, что вещи не такие, какими казались прежде, что нечто новое поселилось в голове животного?

Непонятно, почему его тревожат такие вопросы.