Глава 9 Движение – жизнь

Перед поездкой к лесничему домику Илья Кузьмич пошел к дому старого деда Геннадия Михайловича. Он когда то работал учителем химии в школе, что располагалась неподалеку от деревни в соседнем селе.

Наш инженер разрешил Алине пойти с ним и пообещал, что не выдаст ее.

Девушка проходила мимо старых деревянных домов и смотрела с сожалением на каждого здешнего обитателя. Все это были, в основном, пенсионеры, некоторые из них уже с трудом справлялись с ведением домашнего хозяйства.

«Надо будет им помочь. Может, я организую фонд помощи старикам?» – подумала Данилова.

Геннадий Михайлович жил один. Ему было семьдесят восемь лет, он ходил, опираясь на трость, и то с трудом, поэтому, услышав стук в дверь, он не встал, чтобы встретить гостей, а просто как обычно спросил: «Кто там?»

– Это Кузьмич, – сказал Илья, приоткрыв дверь.

– Заходи, – послышался ответ из комнаты.

Дом учителя был очень похож на кузьмичевский своей простотой и старостью.

Хозяин дома сидел перед старым кинескопным телевизором и смотрел единственный принимавший канал. На столе стояла бутыль с самогоном.

Знания химии особенно пригодились в старости – шутил Михалыч.

Старик носил очки, у него были седые до белизны волосы, которые были прилизаны по макушке. Геннадий Михайлович выглядел благородным стариком, но его увлечение «химией» делало его самым настоящим Михалычем, таким же любителем спиртного, как и Илья Кузьмич.

– Зачем пришел? Поговорить или по делу? – спросил без какого либо раздражения и неприязни старик.

– Я тебе принес подарок, – Кузьмич поставил водку на стол.

– О, какая щедрость! – восхитился Михалыч, – выпьем вместе? У меня и огурчики припасены по такому случаю.

– Нет, сам пей. Я бросаю. Не могу больше. Я понял, что я убиваю себя, а мне еще надо дожить до внуков.

– А, вот чего! На старости лет печень заглохла? – догадался Михалыч.

– Нет. Пока жива, надо прекращать. Я же сказал, я еще поживу, мне есть, что терять, – герой обернулся в сторону Алины.

Она стояла и с интересом наблюдала за этим невероятным явлением – эволюции алкоголика до нормального человека.

«Неужели одна лишь встреча со мной так напугала его, что он готов бросить свое любимое занятие? Или он действительно возлагает на меня большие надежды и хочет, чтобы у него были внуки. А ведь он не так стар, как кажется», – подумала Данилова.

– Ну как знаешь. Если вдруг бросишь бросать пить, приходи. А то мне не с кем, – заявил Михалыч, – Степаныч тоже завязал. У него печенка уже в тряпочку превратилась. А я то что? Я же не все время, я иногда, по чуть чуть. Как без этого в нашем возрасте и положении?

– Выход есть всегда, ладно, я пойду, – сказал Илья Кузьмич, – о внуках подумай, они на тебя смотрят и думают: дед то наш тут морально разлагается.

– Я не разлагаюсь, а консервируюсь, – возразил Михалыч, – ты же знаешь, что лабораторных животных заспиртовывают. Да и вообще, что ты лезешь в чужую жизнь?

– Помочь хочу. Но раз тебе помощь не нужна, я не буду продолжать лясы точить. Пока, – инженер открыл дверь и вышел на улицу. Алина прошла сквозь стену.

Дойдя до дома, Илья, наконец, сказал:

– Вот человеку ничего не надо, только спирт и покой. Действительно, консервируется.

– И много тут таких? – спросила девушка.

– Нет. Только он, есть еще Степаныч, но он завязал. Заболел. Живет еще один пенсионер здесь, но он редко бывает в нашей компании.

– И много вы пили вместе с Геннадием Михайловичем?

– Много, больше него, как на пенсию вышел, так и стал пить водку как компот.