Я приподнялась на цыпочках и поцеловала его в подбородок, потом обняла за шею.

— Глеб, — позвала я.

Он невыразительно угукнул, а я снова его поцеловала.

— Я тебя люблю.

Я не ждала, что Глеб мне ответит, а уж тем более, не надеялась услышать ответное признание. Думала, что он просто улыбнётся или по привычке отделается шуткой, но Мартынов был непривычно серьёзен, продолжал смотреть в окно, на небо, и вдруг сказал:

— Сейчас снег пойдёт.

Я тоже посмотрела за окно, но почти тут же отвернулась и спрятала лицо у него на груди. Глеб обнял меня двумя руками и пристроил подбородок у меня на макушке. Я щекой к его груди прижималась и чувствовала себя довольной и счастливой. Когда же зазвонил телефон, даже ногой от досады топнула. Глеб руки разжал, а я посмотрела с сожалением.

— Ответь, — проговорил мне в губы, — мне на работу нужно.

Поцеловал меня быстрым, спешным поцелуем, а когда отошёл, я перевела глаза за окно и удивлённо нахмурилась, разглядывая крупные хлопья снега, которые медленно кружась, опускались на землю.

— Пахнет чем-то вкусным, — удивилась Сонька, когда заявилась ко мне под вечер. — Пирогами, что ли?

— И пирогами тоже.

Подружка сочувственно посмотрела.

— Сорвалась?

— Пока нет, но чувствую, что долго не продержусь, — покаялась я. — Особенно, если Мартынов будет меня откармливать, как грозится.

— Ты его всё-таки простила? — Сонька усмехнулась и остановилась посреди гостиной, уперев руки в бока. Выглядела при этом весьма вызывающе. — Я бы на твоём месте…

— Ты на своём месте разбирайся, — посоветовала я и пояснила: — Я, знаешь ли, замуж хочу.

— Я тоже хочу, но я бы не простила.

— И ради бога.

Сонька подошла к столу, приподняла салфетку и посмотрела на румяный пирог. Принюхалась.

— Вкуснятина. А с чем?

— С капустой.

— Почему с капустой? — нахмурилась Сонька. — Я же с ягодами люблю.

— А Глеб с капустой. И вообще, Сонь, отстань. Я сумки едва дотащила до дома. Вот если бы ты мне помогла, ведь я тебя звала, я может, и испекла бы с ягодами. В знак благодарности.

— А-а… То есть, другого повода для благодарности, как помогать тебе сумки с продуктами таскать, ты не нашла?

Я промолчала, но улыбку прятать не стала, и подружка, видимо, поняла, что в перепалку, пусть и шуточную, я вступать не собираюсь, и просто молча уселась за стол и попросила чаю.

— Хотя, я даже рада этому, — сказала она.

— Чему именно? Я пирожные купила, хочешь?

— Не хочу, но буду. То есть хочу, но не должна хотеть, но всё равно буду.

— Очень логично.

Достала из холодильника пирожные, выложила их на тарелочку и на стол, перед подружкой, поставила.

— Так чему ты рада?

— Что ты опять готовишь. А то это как-то ненормально было… непривычно. Пустой холодильник, зелёный чай и минус два размера. — Сонька помешала чай ложкой. — Это всё от тоски, Женька, — заметила она грустно.

— Я всё это знаю, Сонь.

— Но сейчас ты счастлива? Мартынов твой, хоть и сволочь, но вернулся, и ты даже замуж за него собираешься…

— Я счастлива.

— Но он ведь сволочь! — напомнила Сонька и хитро улыбнулась.

— Не уверена, что он нужен мне другим.

— Да, — вздохнула Сонька, — в этом вся наша беда.