— Я в безопасности, покуда не надеваю бикини, — улыбнулась Эйми. — Вы уверены, что с вами все в порядке?

— Конечно, дорогая.

Но за ужином Эйми все еще беспокоилась о ней. Оливия болтала о Каннах, помрачневший Эверетт чертил диаграммы родословных лошадей, которых думал приобрести, Сэмюэл Младший галантно хвалил смородиновый пирог, а щеки старой леди становились все краснее.

Херберт Уэнтуорт прибыл ровно в восемь. Это был тощий и бледный янки с голосом как у промокшей арфы.

В отношении его симпатий не могло быть никаких сомнений.

— Перейду сразу к делу, — начал он, когда они расселись в похожей на склеп гостиной. — По условиям завещания Сэмюэла Р. Ливингстона, каждый из трех детей получал по одному миллиону долларов, предположительно составляющих основу его состояния. Вдова получала личное и недвижимое имущество. Тогда это казалось достаточным, чтобы обеспечить нужды миссис Ливингстон.

Однако, — мистер Уэнтуорт окинул блудных детей мрачным взглядом, — секретный кодицил к завещанию вашего отца предписывал моему отцу как распорядителю состояния и вашей мачехе держать в тайне от вас истинное положение дел.

— Почему? — осведомился Эверетт.

— Заткнись, дорогой, — тихо велела ему сестра.

— Потому что, — ответил адвокат, причмокнув вставными челюстями, — состояние вашего отца было куда более крупным, но он не хотел, чтобы вы об этом знали, пока не станете достаточно ответственными, чтобы обращаться с ним как следует. Сэмюэл Ливингстон считал, что его дети не питают должного уважения к капиталу.

— И поэтому… — все повернулись к Белле Ливингстон при звуке ее голоса, — ваш отец предоставил мне решать, когда — если это вообще когда-нибудь произойдет — вам можно доверить деньги. Херберт, прочитайте кодицил.

Мистер Уэнтуорт достал из портфеля довольно потрепанный документ, прочитал его и передал Сэмюэлу Младшему. Сэмюэл, прочитав бумагу, передал ее брату, а тот — сестре. Внимательно изучив документ, Оливия вернула его адвокату.

— В кодициле не упомянуты цифры, — заметила она. — О какой сумме идет речь, Белла?

Старая леди посмотрела на нее, и Оливия покраснела.

— Долгое время я думала, что Сэм был не прав, лишив вас из-за меня дополнительных денег. Поэтому несколько лет назад я написала завещание, оставляя все вам троим в равных долях. Но… — при этом слове трио застыло как вкопанное, — теперь я знаю, что опасения Сэма на ваш счет были вполне оправданы. Назовите мне хоть одну вескую причину, по которой я должна оставить вам эти деньги.

— Вот тебе самая лучшая причина в мире, Белла, — рассудительно промолвила Оливия. — Деньги принадлежали отцу, а мы его дети.

— Деньги мои, а как вы все со мной обращались?

Последовало молчание. Эйми хотелось незаметно выскользнуть из комнаты.

— Я всегда думал, что вполне достойно… — начал Эверетт.

— Тогда скажи, когда мой день рождения?

Эверетт быстро взглянул на Оливию, которая так же быстро повернулась к старшему брату.

— Не смотрите на меня — я тоже этого не знаю, — сказал Сэмюэл Младший. — Ты абсолютно права, дорогая, — мы форменные свиньи. Но, Белла, — печально спросил старший пасынок, — кому еще ты можешь оставить деньги?

— Эйми.

Эйми едва не свалилась с подлокотника кресла старой леди. Восковой бледности рука прикоснулась к ней.

— С тех пор, как ваш отец покинул меня, это дитя было единственным существом в мире, которого беспокоило, жива я или умерла.