— Молчать, я сказал. Я говорю — ты выполняешь, — и с этими словами отшвырнул ее на широкий диван, который стоял в гостиной.

Она всхлипнула, прикрывая руками голое тело, и с ужасом смотрела на людей, часть из которых вышла, остальные же с интересом наблюдали. Они впитывали в себя ее унижение и смаковали, как лучший в мире деликатес. Хлеба и зрелищ — все старо как мир, который с каждым столетием становится развратнее и циничнее.

— Лежи тут, Жаннусик, расслабляйся и получай удовольствие, — гаркнул Вавилов, подзывая к себе одну из шлюх, которая, сразу поняв особое желание клиента, плотоядно облизала перекачанные силиконом губы.

— Ух, какой рот рабочий, знаешь свое дело, крошка?

Она улыбнулась, слегка прищуривая глаза и улыбаясь, направляясь в сторону дивана и сбрасывая с себя юбку и топ.

По щекам Жанны Вавиловой побежали слезы, но она, как овца на заклании, не сделала… ничего… Не возразила, не попыталась уйти, не умоляла…

— Давайте, девочки, покажите дядям, как нужно трахаться. Жанна, бл***, ноги раздвинь, тварь. Мы хотим видеть, как ты будешь кончать и орать от оргазма, как течная сука.

И сейчас, увидев эту парочку вместе мне казалось, что я смотрю на картонные декорации. Плоские, серые, пустые. Воспоминания о том вечере как тогда, так и сейчас не вызывали ничего, кроме ледяного равнодушия. Мало кто в этой жизни заслуживает наших эмоций. Вращаясь в таком мире, как наш, ты обрастаешь цинизмом, наращиваешь толстую броню из равнодушия и непрошибаемости. Только взамен теряешь веру. Веру в то, что можно жить, исповедуя другие ценности. Любовь, преданность и верность кажутся пережитками прошлого, параллельной вселенной, жалкой выдумкой для наивных. Все все же для человека нет предела, когда на кон ставится личный интерес. Кто-то сетует на то, что весь мир поклоняется золотому тельцу, только человечество давно возвело себе другого идола — существенно могущественнее и опаснее. Имя ему — эгоизм.

Чем больше я думал о Татьяне, тем четче понимал, что она ведет очень непростую игру, притом ведете ее не один год, предусмотрев детали, нюансы, вынашивая какие-то одной ей известные планы. И вот сейчас, когда наши пути пересеклись, она поняла, что время пришло. И то, что сейчас мы на шаг впереди, давало нам хотя бы минимальное пространство для правильной расстановки сил.

Я надеялся, что успел предупредить Макса, ничего конкретного сообщить ему не удалось, но я уверен, что он верно истолковал мои слова. И сейчас, в ресторане, откинувшись на спинку стула и с нетерпением ожидая, когда Максим сюда доберется, я думал о том, как не только устранить Татьяну, но и каким образом подрезать крылья Беликову. Официант плеснул на дно бокала виски, и я, покачивая в руках холодный хрусталь и вдыхая пьянящий аромат, наблюдал за дверью, ожидая, когда же наконец-то подъедет Макс. Нам нужно было обсудить всю эту ситуацию и начинать действовать. Беликов, тварь, хоть и ставит палки в колеса, но он далеко не единственная проблема, когда в твоих руках — Вороновская империя.

Через пару минут охрана сообщила, что машина брата уже подъезжает. Спустя несколько секунд тяжелая дверь отворилась, и Макс, кивнув головой, направился в сторону бара. Потрепанный немного, помятый даже, видать, проблемы очередные, что, впрочем, уже давно никого из нас не удивляет.

— Привет, Граф. Ну что — тучи сгущаются, информация прибавляется… Что там у тебя, рассказывай, — он, как и я несколько минут назад, налил виски и одним махом выпил все содержимое, после чего налил себе новую порцию. Я поднялся и мы поприветствовали друг друга крепкими объятиями.

— Рад видеть, Макс. Да вот, повытаскивал скелеты из беликовского шкафа.