Глеб в ответ утвердительно кивнул.

– Вот и хорошо, что хоть кто-то верит. Я тебя не считаю сейчас своим врагом, потому что враг может причинить вред, а ты для меня абсолютно безопасен, безвреден, как букашка, как вот этот паук, – Савельев носком ботинка указал на маленького паучка, бегущего по цементному полу.

Владимир Владиславович поднял ногу и на удивление проворно и ловко раздавил насекомое. Глеб поморщился от этого движения.

– Зря вы его убили, Владимир Владиславович.

– Знаешь, привычка убивать. Этот паучок не страшен, но привычка сильнее. Вторая натура. А вот тебя убивать не буду, хотя могу прихлопнуть так же легко, как и это насекомое.

– Да, можете, – немного грустно, но в то же время с убеждением сказал Глеб.

– Да вот, могу.

Владимир Владиславович повертел в толстых пальцах окурок, швырнул его на пол и гасить не стал.

– Сейчас тебя затащат в подвал подальше, закроют железную дверь. А потом выпустят. Так что прощай. Не знаю, кто ты, но уверен, что ты из ФСК и звание у тебя, наверное, майор, а может быть, даже подполковник.

Хотя это неважно, – Савельев хлопнул в ладоши и отвернулся от Глеба.

На его губах была улыбка, а вот маленькие глазки смотрели на мир спокойно и не улыбались. Ни одна морщина не собралась в уголках глаз.

– Прощай, – на ходу бросил отставной полковник Владимир Владиславович Савельев быстро поднимаясь по лестнице, и, задержав спускающегося навстречу охранника, распорядился. – Этого в камеру. Надень на него наручники и тщательно закрой дверь. И смотря, чтобы он не убежал, глаз не спускай. Следи за камерой постоянно.

– Понял, Владимир Владиславович, – пробурчал охранник.

– Если понял – выполняй.

С неприятным лязгом и скрежетом закрылась металлическая дверь.

Глеб прошел от стены к стене.

«Сколько же мне придется здесь сидеть? Когда же меня выпустят? А может, меня убьют? И именно поэтому вот так легко и спокойно Савельев выдал век» информацию. А ведь эта информация для него дороже жизни, вернее, она стоит ровно столько, сколько стоит его жизнь".

Глеб перестал обращать внимание на боль, хотя грудная клетка болела нестерпимо. Он потянулся, наклонился, несколько раз присел Вроде бы все кости целы, даже ребра не сломаны. А вот голова гудела, словно пустая бочка, по которой бьют тяжелым молотом – Сволочи! Сволочи! – шептал Глеб, облизывая губы и ощущая во рту привкус крови. – Мерзавцы! Подонки!

«Хотя, если бы они хотели меня убить, убили бы еще там, сразу же после допроса. Значит, действительно я нужен Савельеву как человек, который владеет информацией. И он решил меня использовать в своей гнусной игре. Он хочет моими руками расправиться со своими партнерами, а заодно и со своими покровителями. Но нет, это ему не удастся. Я не так глуп», – подумал Глеб и сел на скрипучий топчан.

Затем он, превозмогая боль, лег на бок.

«Я сейчас ничего не смогу сделать. Единственное, что мне остается, так это лечь спать, постараться набраться сил, постараться прийти в себя. А потом – что пошлет Бог И может быть, мне опять повезет и я смогу выбраться из этой западни, выбраться и достать Савельева, этого хитрого и самоуверенного преступника».

– Если я не позвоню, то через три дня выпустишь этого пленника.

– Как выпустишь, Владимир Владиславович?!

– Очень просто.