Она прошла через зал бальзамирования бедняков, где неумелые помощники грубо массировали трупы, втирая в них масло из красного можжевельника. Здесь не было сосудов с изображениями четырех сыновей Гора для хранения внутренностей, их заменяли простые полотняные мешочки с завязками, обмазанные глиной. Запах стоял невыносимый. Она с облегчением вышла во двор. Там находились десять верблюдов под охраной солдат в желто-черных полосатых набедренных повязках — эмблема личной гвардии Анахотепа. Ануна вздрогнула: это не предвещало ничего хорошего. Всегда было опасно иметь дело с номархом. Она поборола в себе внезапную панику, приказывающую ей бежать. Да и Падирам уже подходил, одетый для поездки, а за ним следовала группа бальзамировщиков третьего разряда. Ануна ничего не понимала в происходящем. Их что, отправляли в пустыню под охраной личной гвардии номарха, чтобы хоронить бедняков? Было отчего потерять голову. Наконец появился Хоремеб. Он тоже был хмур и, судя по всему, испытывал страх. Ануна заметила, что верблюды были нагружены всем необходимым для похоронного обряда. Она не успела больше ни о чем подумать, так как солдаты приказали всем взобраться на животных. Сопровождаемый солдатами номарха караван отошел от Дома бальзамирования, пересек город и вышел за городскую стену, направляясь в пустыню.

Путешествие длилось вечность. Время сильной летней жары было в разгаре, и горизонт колыхался от зноя, напоминая льняную ленту, волнующуюся под ветром. Скорчившись под бурнусом, Ануна вцепилась в луку большого кожаного седла, на которое ее посадили. От неровной походки животного бултыхался желудок. Ей трудно было дышать раскаленным воздухом, а верблюжья шерсть была такой горячей, что, казалось, вот-вот вспыхнет. Ануна ощущала себя рыбой, которую обмазали глиной перед тем, как положить на жаровню. Наконец караван достиг старого заброшенного карьера, из которого когда-то доставали каменные блоки для возведения пирамид. В центре его расположился палаточный лагерь из дюжины качаемых ветром грязных палаток. Верблюды взошли на покатый скат, служивший для подъема крупных блоков. Место казалось безлюдным, несмотря на то что видны были копья и мечи, сложенные пирамидой: не чувствовалось ни присутствия часового, ни какого-либо движения. Как только ветер стих, Ануну буквально затопил ужаснейший запах. Запах смерти… и она поняла, что караван спускался в центр свалки, на которую свозились отходы с мясобойни.

Начальник гвардии дал сигнал к остановке. Животных заставили опуститься на колени.

— Это здесь, — вместо объяснения произнес он. — Тела лежат в пещерах и защищены от солнца. Среди них есть некоторые, которых вы должны подготовить особенно тщательно. Фараон оплатит расходы, так что постарайтесь как следует. Делайте так, будто перед вами крупные сановники. Мумии должны быть безупречными.

— А кто это? — поинтересовалась Ануна. Начальник гвардии отвернулся.

— Молодые рекруты из богатых семей, бывшие здесь на учениях, — быстро проговорил он. — Они напились воды, отравленной каким-то негодяем, и все умерли. Анахотеп хочет устроить им достойные похороны. Вы поняли? Нельзя везти все эти трупы в город, иначе поднимется паника. Люди подумают, что это от эпидемии. Ну ладно, хватит разговаривать, принимайтесь за дело. И не подходите к колодцам. Если вам захочется пить, пейте только из бурдюков.

Солдаты устроились с подветренной стороны, а бальзамировщики — в выщербленном кратере. При приближении людей из пещер выскочили гиены и с мерзким хохотом убежали прочь. По мере того как группа приближалась к пещерам, вонь становилась все сильнее. Ануна достала из своей полотняной сумки флакон с благовониями и смочила ими нос и подбородок. Мужчины принялись жевать душистые корни. Наконец они проникли в глубь первой заброшенной пещеры. Голые тела были закопаны в сухой песок в надежде, что естественный саван предохранит их от разложения, но гиены, падкие на мертвечину, поспешили раскопать около шести тел и сожрать их.