|
Нам, знаешь ли, приходилось быть очень осторожными. – Могу себе представить. Вам повезло, что, когда вы сюда заявились, меня здесь не было. – Черта с два, – возразил Марлин. – Мне как раз очень хотелось, чтобы ты была здесь. Но тебя тут не оказалось. Ты, наверное, жила у этого твоего полицейского? Кажется, его фамилия Сэвич? Ты спишь с ним? – спросил Марлин, после чего, не дожидаясь ответа, повернулся к отцу: – Здоровый такой мужик, в самом деле здоровый. Гора мышц, и дерется, наверное, | так, что только держись. – Готов поспорить, что твоя мамаша дралась еще похлеще, чем он, – сказал Эразмус и ткнул острием ножа в подошву туфли Лейси. Нож был отточен до такой степени, что лезвие легко проткнуло подошву и кольнуло ступню. Лейси вздрогнула, но не произнесла ни звука. – Мать была настоящей сукой, па. Я ее помню. Да, настоящей сукой. Она все время ругалась и огрызалась на тебя. И всегда у нее в руке была бутылка. Она прикладывалась к ней даже тогда, когда била меня по лицу. – Это точно, Люсиль была та еще стерва. Но теперь она мертва. Разве я не сказал тебе об этом? Нужно продержаться еще сорок минут, подумала Лейси. Через сорок минут, не больше, появится Диллон. Но что будет потом? Ведь он не готов к защите – у него нет никаких причин чего либо опасаться, предполагается, что Эразмус и Марлин находятся где то в Огайо. Он скорее всего подумает, что ей нужна помощь, чтобы передвинуть что то из мебели, и потому окажется в крайне невыгодном положении. Она не может допустить, чтобы с ним что нибудь случилось. Впрочем, у нее ведь есть «кольт», так что она обязательно попытается помешать Джоунсам причинить какой либо вред Диллону. – Мать мертва? – переспросил Марлин, опускаясь на стул. – Ага. Лейси невольно удивилась тому, что Эразмус только сейчас решил сообщить об этом Марлину. – Ты мне об этом не говорил, па, – сказал Марлин. – Что с ней случилось? – Ничего особенного. Я просто взял и разделал ее ножичком, как рождественскую индейку, которую она не удосужилась для меня приготовить. – Нормально. Она ничего другого и не заслуживала. Она никогда не была ни хорошей женой, ни хорошей матерью. – Это уж точно. Она была такой же, как все те стервы, которых ты замочил, заставив пройти через свой лабиринт, Марлин. Мне нравится эта твоя идея с лабиринтом. Ты взял ее из той самой игры, в которую мы с тобой когда то играли в пустыне, верно? – Да, па. – Ясно. Ну а теперь у нас на очереди вот эта птичка. Давай прикончим ее и будем выбираться отсюда. Тут все равно больше нечего есть. – Нет, – сказал Марлин твердым и решительным тоном, совершенно непохожим на тот почтительный тон, в котором он разговаривал с отцом до этого момента. – Марти тоже пройдет по лабиринту. Она должна быть наказана. Ведь она всадила мне пулю в живот, и это было очень больно. Мне до сих пор больно, а на животе у меня остался шрам, большой и красный. Так что теперь ее очередь. – Лучше просто отправить ее на тот свет – и дело с концом, – заметил Эразмус. – Нам не следует здесь больше задерживаться. – Я знаю. Но лабиринт уже готов. Он ей понравится. Она уже знает, что надо делать. Только на этот раз, когда она доберется до центра, ее будет ждать большой сюрприз. Еще тридцать минут, не больше, подумала Лейси. – Ты что, уже подобрал подходящий склад, Марлин? – спросила она. – Я подобрал отличное помещение, Марти. Ты будешь от него в восторге. Я потратил на поиски много времени, но оно того стоило. |
