Славен! Мальчик мой! Забыл про него, на воду серебрящуюся засмотревшись, и про беду, что недавно чуял, забыл!

Я рванулся к берегу и лишь тогда ощутил у самой шеи холод воды. Когда вошел я в озеро за Берегиней призрачной? Как не почуял того? – Не ходи туда…

Она стояла в лунном шелковом летнике, сияла светом неземным… Нет, не заманивала она меня – сам к ней шел. А теперь в свой мир вернуться должен был – кричали в Горелом мои родичи, звали. Испугались, небось, узрев, как бреду в глубины водные с лицом отрешенным…

Пойду, успокою их, расскажу о Берегине, мной придуманной. Так придуманной, что до сих пор в ушах ее голос слышался:

– Не ходи… Ратмир убьет и тебя. Он хочет крови. Кого слушал я? Свет лунный, в озере отражающийся?! Старый глупец! Мой Славен стоял там, на выжженной земле, звал меня, а я размечтался, словно мальчишка несмышленый!

Я вылез на берег, скинул мокрую рубаху, отжал ее и помахал над головой, чтоб Славена успокоить. Но родичи уже бежали ко мне, кликали испуганными голосами. И мальчик мой впереди всех… Я встряхнулся, натянул рубашку влажную на тело, холода не чуя, пошел ему навстречу. Он не был вымыслом пустым, не был призраком, в ночи растворяющимся!

Но Берегиня умирать не хотела… Скользила вдоль берега, умоляла, заламывая руки: – Послушай!

Серебряные волосы плыли за ней следом, окутывали воду мерцающей пеленой.

– Послушай меня…

– Нет! – выкрикнул, силясь не вслушиваться в нежный плеск. – Нет!

Она заплакала. Никогда не слышал я такого плача. Слезы не из глаз ее текли – из сердца моего кровавыми каплями сочились…

Да что же это?! Почему не оставляет меня образ бесплотный, почему преследует и сердце рвет?!

– Перестань! – Споткнувшись, упал я коленями в прибрежный ил. Закричал, чуть не плача, будто мог объяснить что‑то свету, в воде купающемуся:

– Там Славен… Мальчик мой…

– Я знаю, знаю… – Она к самой кромке береговой подплыла, коснулась моего плеча. – Но скоро придет Ратмир. Он возьмет тех, чей срок вышел. Тебя возьмет. Я не хочу этого, не хочу! Ты не умрешь, если поверишь мне… Я укрою тебя от глаз Морены, я проведу тебя на кромку…

– Хитрец!!! – донесся истошный вопль Славена.

– Он увидел тебя, – зашептала Берегиня. – Он хочет тебя спасти. Но не сможет. Ратмир уже близко… Только я смогу сделать это… Иди со мной…

Гладили меня холодные ладони, текли по плечам нежными каплями, смывали боль и страх, сызмальства прилипшие.

– Хитрец!

Я ринул в сторону сверкающее тело, поднялся на ноги. Славен, мальчик мой…

– Прости, – сказал Берегине и пошел, силясь не оглядываться. От счастья своего прочь пошел…

Она не пыталась больше остановить меня, лишь проводила печальными глазами и запела что‑то ласковое тихо‑тихо, так, что, наверное, только я и слышал…

– Ты что?! – Славен подскочил ко мне, схватил за руку, к себе ближе притягивая. – Куда потянуло тебя? Русалка, что ли, примерещилась?

– Нет, Берегиня… – честно признался.

Он ухмыльнулся, обернулся к Бегуну, хмыкнул:

– Обычно ты у нас незримое видишь, а тут он… Не спутали ль в темноте боги?

Как мог смеяться он над той, что печально из воды глядела, над той, что рядом стояла – руку протяни и коснешься?

– Пойдем‑ка к огню. – Медведь положил мне на плечо сильную руку, потянул за собой.